Собрать все силы в кулак. Нет, их два, два кулака, слишком много, нельзя распылять силы. Не в кулак. В одну точку. В ту самую, светлую, в начале туннеля. Задержать дыхание. Прицелиться. И ударить.
Джеймс Хеллборн изо всех сил ринулся вперед, навстречу светлой точке -- и вынырнул из дерьма и тумана. Голова горела и трещала как раскаленный чугун, желудок был на грани революции, ноги держали хуже, чем сахарный тростник перед бурей -- но он снова был здесь, он был жив, и в реальном мире. Только держаться. Только не падать. Только не возвращаться в туман. Шаг, очень осторожный шаг. Он не знал почему, но знал. что должен его сделать. Вот теперь можно остановиться. Осторожно присесть - присесть, не падать!!! - перевести дыхание и рассмотреть окружающий мир. Тем более что туман наконец-то рассеялся -- пусть не окончательно, но далеко за поворотом -- и в глазах прояснилось.
Джунгли. Вокруг джунгли. Он в джунглях. Нет, не так - он по-прежнему в джунглях.
Джеймс Хеллборн сидел на земле, на самой границе джунглей, на берегу реки -- она была очень похожа на ту самую наполовину реку-наполовину болото, где несколько часов назад совершил посадку французский гидроплан под управлением капитана Ле Бриса.
Несколько часов? С чего он взял? Джеймс запрокинул голову -- черт, ЧЕРТ, не надо было этого делать!!! - и только чудом не потерял сознание. Так, перевести дыхание, попробовать еще раз - только медленно и осторожно. Так гораздо лучше. Боль не отступила, но и ночь не вернулась. Его окружал солнечный день. Вот и солнце -- высоко над верхушками деревьев. Еще не полдень, но близко к нему. Скажем так, одиннадцать часов утра. Сколько он пробыл без сознания? В таком случае, сколько он пробыл без сознания? Если, конечно, это все еще тот же самый день, а не 11 часов следующего дня, или несколько суток спустя.
Стоп-стоп-стоп.
А что, собственно, произошло?
Как Джеймс Хеллборн здесь очутился, и что он здесь делает?!
Джеймс Хеллборн. Очень хорошо, он помнит свое имя. Он помнит даже больше! Джеймс Патрик Хеллборн-джуниор, гражданин Соединенных Штатов Нового Альбиона, военнослужащий, личный номер F-3157791, офицер Флота в звании коммандера, специальный агент НАСС - альбионской секретной службы. Очень, очень хорошо, просто прекрасно, этот участок памяти не пострадал.
Стоп-стоп-стоп.
А почему память вообще должна была пострадать? Зачем, почему и по какой причине?!
Джеймс Хеллборн пока не знал ответа на этот вопрос, но подозревал, что ответ где-то рядом. Еще немного, еще чуть-чуть, и он его нащупает. Он его найдет.
Продолжаем вспоминать.
Его зовут Джеймс Хеллборн, но он далеко от дома, он на войне, на вражеской территории, в тылу врага. Поэтому он носит вражескую униформу -- самый простой полевой вариант, даже без знаков различия -- и у него есть запасное имя. Даже несколько. На любой вкус и всякий случай. Например, корветтен-капитан Джейсон ван Хельсинг. Или штабс-капитан Лоренс Рузвельт. Есть и другие, но и этих -- более чем достаточно.
Достаточно для чего?
Хороший вопрос.
Он на вражеской территории. Река, джунгли, река, болото, джунгли, мост...
ВСПОМНИЛ!
Поток воспоминаний хлынул с такой скоростью, что голова запульсировала, как нейтронная звезда.
Он в Камбодже. Оккупированная Камбоджа, белголландская военная зона. Хеллборн прилетел под покровом ночи на французском гидроплане, чтобы встретиться с генералом Лол Ноном, командиром "Черных Кхмеров" и перетянуть того на сторону Альянса. Ничего не вышло -- генерал достаточно мягко, но настойчиво выставил его за дверь и пообещал продолжить разговор как-нибудь в другой раз. Весь в расстроенных чувствах Джеймс Хеллборн возвращался на самолет, но так и не улетел. Вся эта история сопровождалась тысячей других важных воспоминаний и небольших деталей, но сейчас у него не было времени вспоминать и перечислять каждую. Не было времени и смысла. Он и так был уверен, что помнит все. Память не пострадала.
Черт побери, а почему она должна была пострадать?!
Вот и ответ.
До самолета оставалось всего несколько шагов, когда его ударили по голове.
Вот теперь вспоминай - каждую деталь, каждую, самую малую и незначительную, от первой до последней!
Джеймс был уже на пристани, в нескольких шагов от самолета. Рядом с самолетом стоял капитан Ле Брис, который торопливо застегивал брюки, как будто только что сходил - или собирался сходить по малой нужде. По правую руку от Хеллборна шел камбоджийский проводник - как его, Сар? Точно, Сар. Да, так его назвал генерал. Что это, имя, фамилия, кличка? - неважно. Сар был по правую руку от него. А потом наступила ночь.
Вспоминай! КАЖДУЮ ДЕТАЛЬ!
Пристань - самолет - летчик - Сар - ночь.
Самолет - летчик - Сар - ночь.
Сар - ночь.
Рассвет - ночь.
Они выходили на пристань с первыми лучами солнца. И за мгновение до того, как снова вернулась ночь, в лучах этого солнца что-то сверкнуло. Или блеснуло. Что-то маленькое и блестящее.
По правую руку от него. Между Хеллборном и Саром.
Нет, в левой руке Сара. Точно, в его левой руке.
Хеллборн потерял бдительность на какое-то мгновение -- и камбоджиец использовал это мгновение на полную катушку.
Мерзавец ударил его кастетом по голове, а потом сбросил в реку. Точно. Именно так все и было. Вот откуда взялась эта головная боль и страх потерять память.
Бесчувственное тело Джеймса Хеллборна некоторое время плыло по течению, а потом уткнулось в берег, где он наглотался дерь...
Джеймс согнулся пополам и его вырвало. Что ни делается, все к лучшему, подумал он, снова выпрямляясь. Нет, это не дерьмо -- всего лишь прибрежный ил, грязь или как оно там называется. Вовремя очнулся -- еще немного и задохнулся бы к чертовой матери. Или того хуже. Справочник, дочитанный всего за несколько часов до начала миссии, утверждал, что в этих реках водятся крокодилы. Мерзкие зеленые твари.
Хотя, разумеется, до людей им далеко.
Черт побери, как все-таки болит голова. Где-то в районе затылка. Джеймс осторожно протянул руку и попробовал дотронуться до источника боли. Зря он это сделал. Еще одна короткая ночь.
Страшно. Даже страшно себе представить, как выглядит рана, и насколько она опасна. Тот факт, что он пришел в себя и даже может более-менее ровно сидеть на заднице, не должен его обманывать. Хеллборн принялся хлопать себя по карманам. Хоть бы какое-то подобие зеркала... Нет, ничего. Ни зеркала, ни часов, ни бумажника. Этот ублюдок, Сар, обчистил его, прежде чем выбросить в
