В то время, когда дети переглядывались, как это бывает во время общего приступа веселья, мне в глаза бросилась странность, на которую я почему-то не обратил внимание раньше: у детей на затылках тоже были шрамы… Не такие большие, как у мистера Спарки, но находились они в одном и том же месте: в правой части затылка, ближе к уху.

— Я же говорил, мистер Вилли приятный во всех отношениях человек! — утирая слёзы смеха, заметил мистер Спарки.

— Посмотрим, что вы скажете после того, как я один съем целую кастрюлю потрясающего жаркого вашей замечательной супруги, мистер Спарки! — расплылся в улыбке я. — Миссис Залина, вы готовите самое потрясающее жаркое, какое я когда-либо пробовал, и я хотел бы попросить добавки, если это возможно… Это тот случай, когда аппетит берёт верх над манерами — признаться, я думал, что мистер Спарки преувеличивает, столь высоко отзываясь о вашем рагу, но теперь я понимаю, что он поскромничал…

Все снова расхохотались, а миссис Залина в тот же миг поднялась со своего места и поспешила за кастрюлей.

— Мистер Вилли, вы такой воспитанный и интересный человек, — заметила она, наливая мне новую порцию, — ваша супруга, наверняка, не нарадуется такому замечательному мужу!

— Ох, я пока не женат, — с улыбкой ответил я, помня, что в Южной Столице существуют какие-то требования к наличию детей, а сказав, что я женат, вряд ли удастся избежать разговоров и о детях, а затем и других неудобных расспросов, в процессе которых моя ложь будет становиться всё более сложной до тех пор, пока я ненароком сам в ней не запутаюсь.

Но, кажется, ответ мой оказался неверным: рука с поварёшкой зависла над моей тарелкой, на лице миссис Залины отразился испуг, а смех в гостиной резко оборвался. Повисла тишина.

— Она... эм… Моя дорогая супруга умерла… — попробовал исправить ситуацию я.

И это сработало (слава богу): лицо миссис Залины в тот же миг прояснилось, хоть веселья в нём не осталось, и она продолжила наливать жаркое. Напряжение, повисшее было в воздухе, моментально рассеялось.

— Оу, мне так жаль, — посочувствовала мне миссис Залина. — Будет ли уместным спросить, что с ней случилось?

— Дорогая, — привлёк внимание супруги мистер Спарки, — думаю, мистер Вилли не хочет об этом говорить…

— Ничего страшного, — поднял ладонь я. — Несчастный случай. Она упала с лестницы. Сломала ногу. Мы были счастливы, что она отделалась лишь переломом — падение было поистине страшным. Но потом, к ночи того же дня, у неё поднялась температура, помутилось сознание, и в течение суток её не стало… Кровоизлияние в мозг…

— Господи боже… — прикрыла рот ладонью миссис Залина. — Бедняжечка. Такая трагедия… Как давно это случилось?

— Дорогая… — вновь осадил супругу мистер Спарки.

— С вашего позволения, я схожу в уборную, — сказал я, поднимаясь со стула.

После реакции на мой семейный статус каждый вопрос казался мне опасным. Вот и сейчас, я не знал: лучше сказать — неделю, месяц или год? Может быть, у них действуют правила скорбной недели и первую неделю я должен провести дома, сокрушаясь по своей утрате, или наоборот: обязан найти новую жену в течение месяца, а если не смогу найти своими силами — обратиться в Центр проверки населения или ещё куда-то? В общем, я решил взять передышку и сходить в туалет. После этого нужно будет распрощаться и, сославшись на неожиданные дела, о которых я вспомнил, пока ходил в уборную, покинуть это место.

— Да, конечно, — с пониманием ответила миссис Залина, отходя в сторону.

Но успел я сделать лишь несколько шагов в сторону уборной, как услышал у себя за спиной испуганный крик:

— Дорогой! У него нет шрама!

Я обернулся. Мистер Спарки вскочил со своего места, дети, с шумом роняя стулья, бросились за его спину… Миссис Залина поспешила туда же.

— Дорогая… — тихо сказал мистер Спарки, не сводя с меня глаз, словно я был медведем, неожиданно ворвавшимся в их гостиную. — Уводи детей в подвал. Немедленно…

— Давайте поговорим… — подняв ладони в успокаивающем жесте, предложил я, делая шаг ближе. — Я…

— Не приближайся! — истерично вскрикнул мистер Спарки, схватив со стола вилку и бросив в меня (я увернулся). — Дорогая! Быстро уводи детей!

К этому моменту его жена и без того уже успела откинуть дверь, ведущую в подвал и подталкивала детей, быстро сбегавших вниз, так что торопить её смысла не было. На глазах её стояли слёзы страха.

— Я не причиню вам зла... — предпринял новую попытку я, но на этот раз не пытаясь приблизиться.

Мистер Спарки продолжал не моргая смотреть на меня. Наконец за его спиной упала дверь подвала. Он бросил взгляд через плечо.

— Мистер Спарки… — снова заговорил я. — Не знаю, что вы подумали, но… Когда вы нашли меня в поле, я…

Я осёкся. Стоит ли говорить ему правду? Пытаться лгать сейчас слишком опасно: я ничего не знаю об обычаях этого места. Сказав правду, я, возможно, поставлю под угрозу успех вверенного мне задания: ведь если Губернатор узнает, что в его город явился человек из-за Тумана, он может приложить все усилия, чтобы найти меня, а поймав — посадит в клетку, лишив меня возможности убить его или просто прикажет прикончить на месте. С другой стороны, если я совру, и мистер Спарки мне не поверит, то, даже если мне удастся скрыться, он всё равно оповестит о произошедшем стражу, и меня всё равно будут искать…

— Я пришёл из Северной Столицы, — сказал я, приняв решение быть честным и попытаться расположить к себе этих людей. Возможно, мне удастся убедить их в том, что я пришёл с мирными намерениями, и получить исчерпывающую информации об этом месте.

Но разговор не задался: мистер Спарки внезапно побежал к кухне, схватил со стола нож и бросился в мою сторону.

Ведомый инстинктом самосохранения, я побежал прочь…

Выбежав в коридор, я решил воспользоваться парадным входом, поэтому свернул налево. Через дверь я ворвался в просторную прихожую и бросился к белоснежной двустворчатой двери со стеклянными, украшенными золотым узором, вставками. Я подбежал к дверям и с силой ударился в них плечом, рассчитывая, что смогу пройти их, не задерживаясь. Но, видимо, в этих краях входные двери открывались вовнутрь (либо они были заперты), так что я лишь ушиб плечо, но не смог покинуть дом, а в следующий момент мою спину пронзила острая боль.

— ААА! — вскрикнул я, разворачиваясь на месте.

На меня бежал мистер