Мы заранее купили в рыночных рядах несколько книг, бумагу, пару карандашей, еще цветных ниток для вышивания и ткань — как будто он уезжал надолго и мне требовалось коротать в одиночестве по меньшей мере неделю. Еду мне приносили прямо в комнату. Я читала, пробовала писать, потом принялась вышивать некую малопонятную абстракцию — служанка изумилась, когда зашла с моим ужином и увидела. А позже прибежала… кажется, хозяйка, я не слишком поняла, кто тут эта женщина, — и, всхлипывая, сообщила:
— Ох, лира, у нас беда… только не гневайся.
Призыв не гневаться последовал вовремя, я не успела слишком испугаться. Когда просят не гневаться, значит, большой беды нет, просто они передо мной чем-то проштрафились — ну это ладно…
— Мальчишки с утра улетели на рухах, птиц вылетать, и вашего взяли, прости что без спросу, лира. Мы думали, чуть полетают и вернутся, а птицу ведь надо вылетывать, долго стоять ей трудно, лира, сама понимаешь.
Да, я понимала — Дин тоже все эти дни вылетал прогулять руха, даже меня разок подбил полетать над городом. Понятно, в чем дело: мальчишки баловства ради угнали наше транспортное средство… несколько ранее угнанное нами. Хорошо, если под благовидным предлогом, а скорее предлог придумали позже.
— Уже пора им вернуться. Не иначе, на стражу граничную нарвались, если к границе полетели, шалопаи, отведают у меня хворостины! Тогда, может быть, у стражи забирать руха твоему мужу придется, лира! Не бойся, штраф мой муж оплатит, сколько требуется!
А, вот в чем беда. Если бы детки просто порезвились и возвратились, нам с Дином, может, никто бы ничего и не сказал. Но если птицу должны отдать лишь ее хозяину, значит, потребуют доказательства владения? А какие? Этого я не знала.
— Но ты не волнуйся, лира, мой муж, скорее всего, все уладил сам.
Я только кивнула. Да уж, хотелось бы. А сердце стучало. Дин говорил, что на птице нет меток. Это хорошо…
Несколько часов спустя, когда стемнело, пришли стражники. А здесь темнело так быстро, почти внезапно — я знаю, в горах всегда так, а тут кругом горы. Я еще не ложилась — спать не хотелось. Мне так и не сказали, что там с рухом и мальчишками, так что в душе все сжималось от беспокойства. Надо верить в лучшее, все равно ведь не знаю, как беды избежать — а не верилось. Глупая. Бабушка моя еще твердила, что мыслями о беде только беду приманивать.
А может, уйти утром пораньше, взять только самое необходимое, подождать Дина — где? Он вроде говорил, что обоз пойдет через Северные ворота. Значит, они и вернуться должны через них же? Уйти прямо сейчас — нет, об этом я даже не думала. Что мне делать там, в темном ночном городе?
В дверь постучали:
— Лира, лира, открой, — это был голос мамаши юного угонщика, и я кинулась, отодвинула засов.
И увидела троих стражников. Один тут же шагнул в комнату, оттесняя меня, а второй как-то незаметно оказался за моей спиной. За спиной третьего маячила "мамаша".
— Где твой муж, лира?
Я только замотала головой.
— Так немая она, немая, — зачастила женщина, — а муж уехал с караваном с торговым.
— А муж, значит, мало что вор, так и отбыл за контрабандой.
"Мамаша" вытаращила глаза и развела руками, я попятилась. Кажется, сибирский пушной зверек уже тут… А что теперь делать? Неизвестно, можно ли тут вывернуться, предложив, к примеру, взятку, так я и предложить не могу! Тут и, умея говорить, надо суметь и знать кому и как! У Дина есть деньги, и он не взял их с собой…
Впрочем, что им мешает сейчас обыскать все тут именем князя и самим найти наши заначки?
Они обыскали и нашли, небольшой, но туго набитый кошелек с серебром, там лежали и несколько золотых.
— Так он должен вернуться? — прищурился один из стражников. — А я готов был спорить на пару серебряных для нищих, что он не собирается возвращаться.
Этот как будто был старшим их всей тройки, и пока другие перетряхивали наши вещи, он с хозяйский видом сидел на кровати.
Я только кусала губы. "Мамаша" столбом стояла у двери, и выражение у нее на лице постепенно перетекало из как бы виноватого в "портрет оскорбленной невинности" — дескать, кто же знал, что пригрели тут таких змей?!
— Раз уж держит при себе меченую птицу, и с собой ее не взял, то все ясно Откупился от тебя, милая, ты больше его не увидишь. Так? Что, и впрямь думаешь, что вернется? Вот дура. А то мы тут таких не видели. Граница-то рядом.
Меченая птица. Все-таки меченая! Дин чего-то не заметил!
Я бы крикнула — что тебе ясно, дурак? Что у тебя за идиотская логика? Где доказательства, что мой муж — контрабандист? Кроме твоих дурацких измышлений — ничего!
— Браслетик-то у тебя настоящий? Ничего, маг проверит. Что он тебе поручал? Думал, мы от немой правду не узнаем? Чем он промышляет, а?
Знать бы, чем тут вообще можно промышлять?
— А запрещенные заклинания из Каста не возит, помимо прочего, а? Тебя на немоту не он сам заклял? А по приказу князя, за запрещенные заклятья — казнь, ты не знала, милая? А ты его небось покрывать станешь, все вы, дуры, такие.
Опомнившись, я замотала головой — нет, нет он, не он! И не возит он заклятья…
Кажется мой пушной зверь… точнее, наш, наш пушной зверь — необычайно большой и пушистый.
— Ничего, мы разберемся. И не с такими разбирались. А пока у нас в тепле переночуешь, утром будет ясно. И мужа так называемого не предупредишь, а то вдруг и впрямь вернется… дурак, если так. Ладно, пойдем. Дверь опечатать! — и он слегка рыкнул на "мамашу", которая попыталась было возразить.
Ну да, у нас комната не худшая, опечатать ее — заведению не выгодно. Я старалась дышать глубже.
Я иду по нити. Повторяла себе — иду по нити. Митрина сказала — со мной все не случайно, я иду по нити! Случайность досталась деду ленны, не может быть две случайности подряд, так близко. Так куда же ты хочешь меня привести, нить треклятая?!
Пока что, определенно — в местную каталажку. Мне что делать, расслабиться и получать удовольствие?! И какие неприятности будут теперь у моего Дина?
Меня вывели через заднюю дверь на улицу, там ждала крытая
