— Так это потому, что маги драконицу с драконенком украли, — подал голос мальчишка лет тринадцати, сидящий на скамеечке возле стойки. — А колдуны знали, что итсванцы украли. Вот колдуны и пригрозили, что если не вернут, начнут города жечь, по одному, и месяц вроде дали, чтобы драконов вернуть, а потом только жечь стали.

Мальчишка, похоже, шорничал — с помощью шила и суровой нити сшивал кожаные ремешки.

— Что было, чего не было — не болтай! — прикрикнул на него отец.

Я почему-то решила, что парнишка — сын хозяина.

Тот послушно умолк, но минут через несколько, когда хозяин вышел, продолжал, понизив голос:

— Драконов-то нашли, да только драконицу уже мертвую, колдуны ее замучили. Наверное, хотели заставить себе служить, а дракона ведь нельзя заставить. Да вы знаете, наверное? Та драконица самому князю колдунов принадлежала, вот он и разъярился, что украли (подробнее эти события изложены в романе "Единственный дракон"). А слетать посмотреть на драконье жилье — так летали уже, не раз. У дракона пещера на горе, туда ни дойти, не доехать нельзя, долететь только. Рухи близко не подлетают, боятся, но издали можно посмотреть, никакой беды от того еще не было…

Хозяин вернулся, и мальчишка замолчал.

— Да ты пристежные ремни тачаешь, — заметил Дин, — наездник?

— Ага. А ты тоже, да, лир?

— Летать могу, — ответил Дин уклончиво.

— А на смотрах летал? — осторожно и совсем тихо полюбопытствовал юный наездник.

— Нет…

Мальчик разочарованно вздохнул, и, как видно, мой муж заметно упал в его глазах.

— А я хочу на смотр, — сказал он тихо. — Лучших наездников прямо со смотров в княжеский отряд берут, и жалованье там хорошее.

— Цыц, говорю, — прикрикнул его папаша, который теперь писал что-то в толстой книге, причем карандашом. — Вас, обалдуев, только начни баловать, сразу себя забываете. Какой княжеский отряд, у нас свои дела есть! Ну, руха парню купил, — обратился он уже к Дину. — Летать уметь — это хорошо, к тому же горы у нас, до иного места добраться трудно, на рухе быстрее. Да только какой смотр? На наездничьих смотрах именьские сынки побеждают, или ребята из стражи — делать нечего, вот и тренируются днями напролет.

— В прошлом году почтарь выиграл, — вставил кто-то из посетителей.

— А, ну или почтари, — тут же согласился хозяин, и вновь взглянул на Дина. — Ты все же поосторожней, лир. Гляжу, ты не здешний, близко драконов не видал, а это многих почему-то разума лишает. Ты поосторожней. Ты ж винетец, не из Итсваны, к примеру? — и, дождавшись утвердительного кивка, добавил, — это они там совесть потеряли, и маги, и император их не лучше прочих. И корона у него давно не истинная, и власти, земель ему все мало. А мы винетцы, в истинном королевстве живем, и драконы нам друзья, но напрасно задирать их не след!

— Правильно говоришь, лир, — согласился Дин. — Кто же в своем уме начнет задирать драконов?

А я, вспоминая "записки дедушки", толковала для себя услышанное. "Истинное королевство" это то, в котором корона сама выбирает короля, то есть сваливается с головы неподходящего. В Итсване, которая огромная империя, давно такой чудесной короны нет, то есть истинные короли… то бишь императоры давно все повывелись, и теперь там, надо думать, пользуются обычной короной, которая просто переходит по наследству, и за которую при случае дерутся и интригуют — как в нашем Средневековье, а, может, и не только в нем.

— А в Содде…Ну, то есть, у горных колдунов… я слышал, у их князей тоже короны истинные… — быстро вставил сын хозяина, но никто не ответил.

— Торговец, торговец идет! — в зал влетела молоденькая девушка с длинной косой и кривовато надетой узорной лентой надо лбом. — Мелочный торговец!

Почти тут же в зал ввалился низенький человек с внушительным кожаным коробом на ремне. Он бросил на стойку монетку и пошел с коробом по залу, выкрикивая скороговоркой:

— Портреты короля, самые лучшие, из Андера! Нитки, шелк, ленты, украшения!

Каким-то образом народу в зале сразу стало заметно больше. Мы с Дином на пути торговца оказались раньше других, потому-то нам первым он и предъявил свои сокровища.

— Не хотите ли портрет короля, добрые господа? Есть побольше, есть поменьше. А что-нибудь для лиры? Кольца, браслеты, серьги? Самые чудесные золоченые иголки и наперстки? — как фокусник, он быстро выкладывал товар на стол, некоторые вещички тут же убирал и заменял другими.

Хозяйка тоже подошла.

— Покажи-ка большой портрет короля, — попросила она. — Тут и повесим, чтобы удачу приносил. А он правда приносит?..

— Много удачи, это же король, не кто-нибудь! — бодро заверил торговец, выкладывая тонкие доски разных размеров с портретами, не менее десятка.

На каждой изображение немного отличалось от соседнего, было "старше" или "моложе", но в целом, со всех досок смотрел темноволосый юноша с правильными чертами лица, весьма привлекательный на вид.

— Какой он красивый! — вздохнула какая-то девочка за моей спиной.

— Ты хочешь что-нибудь? — спросил у меня Дин, которого портреты не заинтересовали вовсе.

Я в ответ лишь пожала плечами, дескать, скорее нет, чем да. Лучше погулять по лавкам и спокойно посмотреть товар, чем покупать что попало у случайного офени.

— А у меня есть хорошие вещи! — торговец нагнулся ко мне, подмигнул, — вижу, что лира недавно вышла замуж, а кольца Единения у нее нет, неужели супруг не подарил? Но разве он не хочет, чтобы такая красивая лира всегда любила только его?

Ну да, мели Емеля, твоя неделя. Это пословица такая…

Офеня действовал профессионально: в мгновение ока ощупал мне палец, извлек откуда-то из грудного кармана квадратную плоскую коробку с кольцами, быстро выбрал подходящее и надел мне на безымянный палец правой руки — я успела только вдохнуть и выдохнуть.

— Как будто этот пальчик заждался этого колечка, не правда ли, лир? — спросил "Емеля" вкрадчиво.

Дин засмеялся, глядя на меня:

— Тебе нравится? Хочешь такое колечко?

Хочу ли? Дело в том, что браслет, заклепанный на моем запястье, до сих пор как-то слабо ассоциировался у меня с браком. А вот колечко, так похожее на обручальное, которое легко скользнуло на палец, будто тот и впрямь заждался…

— Нравится, значит, — верно понял муж.

Он взял у меня кольцо, осмотрел, покатал в пальцах, надел обратно и повернулся к торговцу:

— Сколько?

Окончательная цена, к которой, впрочем, пришли быстро, оказалась на треть меньше первоначальной. А я любовалась кольцом. Гладкое, цвета розового золота, маленькое, действительно похожее на обручальное, а украшение — несколько темно-коричневых значков на чуть выпуклой внешней поверхности.

А хозяйка трактира долго торговалась, но заполучила самый большой портрет короля, который тут же повесили над стойкой.

Это были счастливые три дня. Я иногда