Снова воцарившись на динтарском престоле, он начал наводить порядок с утроенной жесткостью, заработав репутацию кровавого тирана. А я взялся эту репутацию поддерживать и разъезжать по землям Кланов и за их пределами, призывая к ответу всех тамошних расшалившихся мертвецов и зарвавшихся некромантов.

Работенка оказалась грязнее некуда. Динтар задыхался под тяжестью лишней энергии Смерти, Колонны, насколько я чувствовал, почти не пропускали нужный ее поток, чтобы сбросить в открытое пространство междумирья, и лишнее разливалось по земле, порождая таких тварей, что даже у меня порой чешуя вставала дыбом. Вылезая из очередного склепа в пыли, грязи и ошметках плоти, я на чем свет стоит костерил местных за нежелание сжигать покойников и упорную манию их закапывать или просто складывать в подземельях. Даже не опечатанных! Жнецы летали за мной стаями, их присутствие ужасно раздражало и вызывало злость, тени сползались к моим ногам, умоляя отвести их на Колесо. Я рычал на ни в чем не повинные души, но все же исполнял свои обязанности, появляясь в мире живых лишь затем, чтобы иногда поесть и выкроить для себя пару часов обычного сна.

Каноны. Бесконечные пляски для того, чтобы собрать, сконцентрировать и вывести лишнюю некротику из пространства планеты. Личи. Иногда с ними выходило договориться полюбовно, но большая часть этих магов, умерших не в том месте и не в то время, оставалась неразумными хищными умертвиями, на голых инстинктах лупившими сырой силой. Чаще всего они не имели ни нормальной филактерии, ни даже толкового физического воплощения, оставаясь злобными мстительными духами, привязанными к останкам, которые валяются хрен знает где. Попрыгаешь от такого по болотным кочкам между реальностями — и волей-неволей нырнешь на дно, осознав, что кости-то там. А личу все равно, он продолжает швыряться голой энергией, как будто заряд у него бесконечный, пока ты ползаешь в дерьме и тине. Спасали только приходившие на помощь духи, оттягивая атаки на себя… Один раз я чуть банально не утонул в трясине и выплыл лишь благодаря тому, что вовремя булькнул за Грань. Прежде, чем быть упокоенным навечно, тот лич выслушал длинную и прочувствованную матерную тираду — все, что я думал о нем самом и о его родственниках до десятого колена.

Попадались и крикуши, в некоторых мирах их называют банши. На самом деле они не предсказывают смерть человеку, эти полуматериальные твари орут на ультразвуке в такой тональности, что жертва в лучшем случае — если очень крупно повезет — только глохнет на всю жизнь. Но в больщинстве случаев человеку обеспечен разрыв сосудов и либо смерть на месте, либо — через несколько дней, отсюда и поверье. Я на них охотился, запуская регенерацию на полную мощность. Сколько раз кровь из ушей текла — не считал, да и похеру было.

Упырей, беспокойников, некрохимер — плоды деятельности некоторых идиотов от некромантии — приходилось выкашивать сотнями, если не тысячами. Динтар стоял на грани некрокатастрофы. Иногда казалось, что мир мне вторит смачными матюками. А иногда — что только и ждет возможности наконец встать. В том самом смысле.

Страшно представить, на что я стал похож в те годы. Вокруг меня скопилось столько мертвечины, что я стал все больше напоминать умертвие, с живым с бодуна не перепутаешь. От меня с воем разбегалась живность, а люди и ифенху спешили отвести глаза. Даже под мороком, придававшим мне более-менее живой вид, они чуяли Смерть и боялись. Я ходил среди них, наполовину обернувшись даэйром, чтобы было хоть немного легче откачивать из мира живых лишнюю некротику. Крылья, хвост и лапы зверски мерзли и порой я начинал путать живых с умершими, переставая понимать, где нахожусь. Настоящий облик я демонстрировал только некромантам, делившимся на две неравные половины: та, что меньше, после знакомства со мной соглашалась договариваться о совместной работе мирно, все прочие — пополняли ряды моих Жнецов. Принудительно прощаясь с веригами бренной плоти. Ну а кое-кто пополнял мой желудок.

Я никак не ожидал, что однажды этот идиот Ваэрден сунется за мной.

Меня порвала нежить. Каюсь, виноват в этом был я сам. Усталость настолько въелась в тело и затупила разум, что я потерял бдительность и пропустил атаку химеры, не успев ни портануться, ни увернуться так. Хорошо хоть крылья успел каким-то чудом убрать, и тварь порвала не перепонки, а спину. Вместе с рабочим доспехом и чешуей. Я ее все-таки завалил, но поднялся после этого еле-еле, опираясь на копье, как на костыль. Меня трясло, колени подгибались, моя же черная кровь обильно поливала землю и труп химеры. В городке неподалеку пустовал домишко на окраине, там я и устроил себе временное убежище, зачищая округу. Дополз туда с трудом, на остатках сознания и сил.

Кто ж знал, что Волк явится прямо туда!

И я, в грязи, крови, гнили и трупной дряни хлопнусь чуть ли не прямо ему на руки.

— Ты рехнулся?! — прохрипел я. — Свали нахер отсюда!

Он молча шагнул телепортом прямиком в тореадримский дворец. Правда, вместе со мной.

— Идиот! Тебе что, жить надоело?!

— Не выебывайся, — отмахнулся он, где ножом, а где когтями срезая с меня доспехи вместе с одеждой. — Я прекрасно знаю, в каком дерьме ты шляешься.

Меня мутило от собственного запаха, сознание уплывало в дурную тьму. Я успел понять только, что мы где-то в закрытой части дворца, в купальнях, судя по плеску воды и стойким ароматам мыла.

— Ты щас или встанешь, или сдохнешь, дебил!

— Мне терять нечего.

— Придурок! Убью же!

— Сам не шибко умный, раз до такого вида докатился.

— Шмотки дворцовые заляпаешь… — обреченно попытался возразить я в последний раз, поняв его намерение отмыть и залечить меня лично, на месте.

— Похер.

Перед тем, как провалиться в обморок, я еще успел подумать, что ко мне привязалось неимоверно упрямое создание.

***

Очнулся где-то в дворцовых покоях мордой в подушку, весь в бинтах и разбитый, как старая дворняга. В кресле у окна, само собой разумеется, восседал Ваэрден, обложившись бумагами. Стоял вечерний полумрак, люстра была погашена, и светились только лампы по стенам, обитым светло-коричневым шелком.

— Я не стал тебя лечить до конца, — сходу заявила эта наглая коронованная сволочь. — Только остановил кровотечение и стянул разорванные мышцы. Так ты хотя бы отдохнешь и отлежишься, пока будешь регенерировать естественным образом. Если тебе совсем плохо, скажи, я дам обезболивающее.

Я промолчал. Сил злиться на него не было, спорить — тоже. Он упрям, как пень и все равно сделает по-своему. Даже объяснять, к каким последствиям может привести некротика на моей ауре в его доме, уже просто не хотелось. Сам должен понимать, по каким местам я хожу,