– Маленький Людвиг скоро закончит, – мягко улыбнулась мужу Марта.

– Пусть ест хорошенько, – расплылся в улыбке Болеслав.

– Не беспокойся за него. У малыша прекрасный аппетит, а вот его отец наверняка проголодался.

– Я бы быка съел, – сознался муж.

– Ну, столько мяса у нас нет, однако кое-что для отощавшего капитана рейтар найдется.

– Ты довольна новой кухаркой?

– Не так сильно как наш Иржик, – улыбнулась Марта.

– Этот пройдоха уже положил на неё глаз? – удивился супруг.

– Боюсь, что не только глаз.

– Вот, мерзавец!

– Не ругайся. Из них выйдет прекрасная пара. Боженка – хорошая девушка, опрятная и почтительная.

– Ты думаешь, что он женится на ней?

– А почему нет?

– Ну не знаю. Она сирота и бесприданница, а он тот ещё выжига!

– Ну, вот и всё, – улыбнулась Марта, заметив что их маленький сын насытился. – Сейчас я уложу его, и мы сможем поужинать.

– Может, нам всё-таки следовало найти кормилицу?

– Мы уже обсуждали это! – решительно, но мягко возразила ему жена. – Я сама выкормила Марию, а значит, и с Людвигом справлюсь. Кстати, что там за шум?

– Сейчас посмотрю, – поднялся Болеслав и направился к лестнице.

– Господин капитан, – встретил его внизу Иржик. – Там какие-то чужеземцы, спрашивают вашу милость.

– Чужеземцы?

– Да, поляки или, может быть, русские.

– Проси.

– Их шесть человек и они хорошо вооружены, – счел своим долгом предупредить слуга.

– Вот как? – удивился хозяин и на всякий случай перекинул через плечо перевязь со шпагой. – Зови!

– Как прикажете, – вздохнул чех и пошел открывать дверь.

Первого из вошедших Болеслав узнал сразу. Это был Клим Рюмин, или как его называли прежде – Карл Рюмме. Когда-то он был простым моряком, но с тех пор сумел изрядно продвинуться по службе. Второй, польским шляхтичем. Это побывавший в Речи Посполитой фон Гершов определил сразу. За ними зашел какой-то молодой человек в русском кафтане, а вот при виде четвертого у померанца едва не оборвалось сердце.

– Здравствуй, Болик, – поприветствовал я его.

– Ваше Величество, – опустился он на колено и склонил голову.

– Давно не виделись.

– Да, мой кайзер.

– Как поживаешь?

Вопрос повис в воздухе. Слишком многое случилось между нами в прошлом и повернись судьба по-другому, возможно, одного из нас сейчас бы не было в живых.

– Ваше Величество! – раздался сверху знакомый голос, и я невольно поднял глаза на лестницу и остолбенел.

– Марта?!

Да это была она, но… В моей памяти сохранился образ хрупкой девушки, почти девочки, только вступавшей в пору своего расцвета, а теперь передо мной явилась прекрасная молодая женщина, исполненная величавого достоинства. Быстро сойдя с лестницы, она присела в реверансе и прямо глядя мне в глаза сказала:

– Для нас с мужем большая честь приветствовать вас, государь, в нашем скромном жилище! На несколько мгновений мой язык как будто прилип к небу, и я не мог не то чтобы подобрать слова, но и вообще членораздельно изъясняться. Наконец, способность говорить вернулась и я, прочистив горло, смог выдавить:

– Чёрт меня подери, как же я рад вас видеть!

– И мы вас.

– Встань, Болеслав, – велел я фон Гершову, и хотел подать ему руку, но тот схватил её и со слезами на глазах, взмолился:

– Простите меня, мой кайзер!

– Бог простит, Болик. Что же касается меня, то ты давно заплатил по всем векселям. Твой брат мне всё рассказал и теперь я у тебя в долгу.

– Но за что?

– За спасение Марты и Марии, конечно. Кстати, где она? Я хочу увидеть свою дочь.

– Простите, Ваше Величество, – потупилась Марта. – Но принцесса Мария Агнесса сейчас при дворе вашей благородной тетушки – герцогини Софии.

– Вот как? – насторожился я.

– Таково было желание вашей матушки.

– Интересно, что его могло вызвать?

– Помолвка вашей дочери с принцем Ульрихом – сыном короля Кристиана.

– Честно говоря, не вижу связи.

– Такое условие поставила герцогиня София. Ведь сейчас она старшая в роду и номинальная правительница Мекленбурга в ваше отсутствие.

– И ты согласилась расстаться с дочерью?

– Вовсе нет! Я тоже служу при дворе Её Светлости. Просто, после родов…

– У вас ребенок?!

– Да. Сын.

– И как его зовут?

– Людвиг.

– Хорошее имя. Малыша уже крестили?

– Да, Ваше Величество.

– Жаль, опять опоздал. Обидно, досадно, но ладно…

– Вы и ваши спутники, вероятно, голодны? – спохватилась Марта.

– Есть немного, но…

– Тогда, прошу к столу. Мы как раз собирались обедать.

– Боюсь, накормить нашу ораву будет не самым простым делом.

– Не беспокойтесь Ваше Величество. Ручаюсь, что никто из наших гостей не останется голодным.

Пока хозяйка дома хлопотала, я принялся расспрашивать Болика о местных новостях, слухах, количестве беженцев, состоянии Ростокской стражи и тому подобных делах. Ответы фон Гершова были обстоятельны, но нельзя сказать, чтобы успокаивающими. В угрозу большой войны никто не верил и уж тем более не был готов в ней участвовать. Беженцам, конечно, сочувствуют, католиков традиционно не любят, а вместе с ними и императора Фердинанда, но вместе с тем втихомолку осуждают и Фридриха Пфальцского. Что, в общем, понятно. Если бы он победил, то хвалили бы, а так, что же? Сам вляпался – сам и виноват!

– Беглецов из Богемии и Моравии около ста двадцати человек, – продолжал померанец.

– Что значит, около? – удивился я.

– Всего перевезено сто двадцать шесть, – поправился капитан. – Но один умер уже в Мекленбурге, ещё несколько человек изъявили желание осесть в ваших здешних владениях. Москва кажется очень далекой и непонятной.

– Я смотрю беглецов не так чтобы и много?

– Большинство осело в Саксонии или Силезии, а также иных местах, – пожал плечами Болеслав. – Тамошние владетели оказывают покровительство единоверцам.

– И под шумок прихватывают себе землицы у Пфальца и Богемии?

– Именно так.

– Что слышно из Брауншвейга?

– Ваша благородная матушка в добром здравии.

– Это прекрасно, но лучше расскажи что-нибудь о предстоящем съезде.

– Вы прибыли на предстоящее собрание округа? – понимающе кивнул фон Гершов. – Боюсь, в этом вопросе я мало чем смогу быть полезным Вашему Величеству. Могу сказать лишь, что верх там держат мелкие князья, а также города и епископства.

– Ладно, с этим разберемся на месте.

– Вам, вероятно, будут нужны лошади?

– Точно!

– И много?

– Со мной тридцать человек, плюс ты. Возможно, ещё пару-тройку человек. Вот и считай.

– Если прикажете, я пошлю гонцов в Шверин и Гюстров. Герцогские конюшни, конечно, теперь не столь роскошны, как при ваших покойных кузенах, мир их праху, но необходимое количество предоставят.

– А в Ростоке?

– Можно и здесь, – скептически покачал головой померанец, – но…

– Магистрат станет противиться?

– И это тоже, но к тому же кони здесь похуже будут.

– Ладно. Так и сделаем, а пока будем снаряжаться, я навещу герцогиню Софию и нашу юную принцессу.

Тут наш разговор прервала хозяйка дома, принесшая вместе с миловидной служанкой кувшин воды и чистые полотенца, чтобы мы могли умыться и помыть руки.

– Как тебя зовут, красавица? – поинтересовался я, вытираясь вышитым рушником.

– Боженка, – робко отвечал та, покрывшись от смущения лёгким румянцем.

– Ты из Чехии?

– Так. Я пражачка.

– Это невеста нашего Иржика, – мягко улыбнувшись, пояснила Марта, и показал глазами на суетящегося рядом слугу.

– Буду знать, – вернул я ей улыбку, хмыкнув про себя: – «И в мыслях не было»!

Накормили нас просто, но сытно. Жирная чеснечка, кнедлики с омачкой[98], и