— Не всегда самый быстрый путь — самый верный, — Эпос принялся разделывать "размороженный " Вергилием кусок мяса. — Ты спрашивал меня, почему мы не летим в пояс Дита, если из записи с браслета, который так любезно предоставил нам господин Галлер, я сделал вывод, что Джуд нашел добровольца именно там?

Киллиан вспомнил девушку, застывшую посреди транспортного терминала тардумов на Аверитии. Худенькая, невзрачная серая мышка в комбинезоне техподдержки гордо вскинула руку в фирменном жесте фурий. Ее рука вздернута ко лбу. Указательный и большой пальцы согнуты. И без рассказов Эпоса Киллиан знал историю фурий — вдов шахтеров астероидного пояса Дита. Знал, что означает этот жест. Оставшиеся в живых женщины пояса поклялись мстить за свои мужей. Три пальца — три этапа подавления мятежа, безумной, можно сказать, крамольной попытки шахтеров обособиться от человечества. Потом это назовут всеобщим помешательством, психозом и истерией, охватившей целую колонию. Аванпост людей в самый разгар Выживания, во времена, когда стоял вопрос о существовании всей расы, пожелал присоединиться к Поросли Кордов. Фанатиков пытались усмирять три раза, и лишь последний удар, нанесенный под руководством Эксперта по экстренным ситуациям сил самообороны человечества Айзека Райберга, увенчался успехом. Вирус внедренный в систему жизнеобеспечения аванпоста выкосил восемьдесят пять процентов мужского населения пояса Дита. Шахтеры, дробившие астероиды во славу человечества, их сыновья и постаревшие отцы умирали, оставляя колонию женщинам. Жены бросили суицидальную затею своих мужей, но дело Райберга не забыли. Три пальца у лба — три этапа принуждения к миру, навсегда стали их знаком отличия.

Эпос провел лезвием по увесистому куску мяса, отсекая от него шмат толщиной в пару сантиметров.

— И до этого дружелюбного места мы еще доберёмся, но вначале сделаем остановку неподалеку. Мой старый друг поможет. Советом, да и всем, чем может.

Эпос продолжал разделывать мясо на порционные куски, пока перед ним не осталось шесть ровных частей. Райберг оценивающе взглянул на Киллиана, словно подсчитал что — то в уме и убрал два куска обратно в чрево стола.

— Мне даже не удосужились предложить! — Искин напомнил о себе, недовольно моргнув несколькими галопанелями.

— Отрасти себе пищеварительный тракт, тогда и поговорим, а сейчас помолчи и не мешай разговору двух существует, не мыслящих в двоичной системе счисления.

— Ну, если принять мои составные части за внутренности живого существа, то выходит, вы как раз — таки потребляете продукт, прошедший через все мое тело и исторгнутый вам на стол, как бесполезный излишек. Выделения, так сказать.

— Замолкни, чурбан небелковый.

— Я всего лишь принял ваши условия игры, сэр. И хамства я не потерплю. Я удаляюсь, приятного аппетита. Если что, я занят брезгливым созерцанием того, что же вы все — таки потребляете…

Райберг сотряс воздух рукой с ножом, понося своенравный корабль, и продолжил.

— Планета, на которую мы летим, как раз и является свидетельством того, что поспешность нужна лишь при ловле ларнайских подкожников, да когда организм не принял помои, которые в большинстве людских миров называются едой.

Айзек извлёк из раздатчика два блюдца. На одном располагался кусок масла. Киллиану однажды довелось попробовать этот деликатесный продукт в офицерской столовой. Переработанное молоко диковинных рогатых тварей, зовущихся коровами, не вызвало у юноши восторгов. Старший по кухне, невыносимо — веснушчатый Стив Ларгенд, снисходительно разрешил Сивару и прибывшим вместе с ним для помощи этой конопатой шпалине Хойту и Граллету отведать неведомое "лакомство".

— Ешьте, задохлики, пока я добрый, — вещал Стив, положив перед юношами ложки. Его голубые глаза, над которыми были едва заметны белые, почти прозрачные ресницы, азартно блестели, пока троица нерешительно примерялась к огромному блоку сливочного цвета. Конопатый ещё долго хохотал, когда Сивар сотоварищи кривились, хватанув масло столовой ложкой. Маслянистая белая масса в чистом виде уж никак не годилась на роль деликатеса.

Айзек продемонстрировал Киллиану истинное предназначение белой субстанции. На споро менявшем свои функции столе проявилось круглое чёрное пятно, постепенно начавшее краснеть.

— Люди забыли всю прелесть приготовления пищи. Синтезаторы заменили поваров. Белесая питательная жижа стала нормальной, сбалансированной едой, да и питьем в придачу. Таинство, когда нож кулинара творит магию, пропало. Все второпях. Все быстро и эффективно… — Айзек бросил кусок масла в железную посудину, удобно расположившуюся на раскалившемся участке стола. Масло тут же зашкворчало. — Мы и во времена Выживания мыслили этими критериями: быстро, эффективно, надежно. Мы видели врага в каждом, кто был не таким как мы. Видели предателя в любом, у кого было не по две пары рук, ног и глаз. Но и во времена, когда человечество могло благополучно сгинуть, эта формула не всегда работала.

Масло начало таять, превращаясь в золотистую жидкость. Легкий, почти незаметный дымок донес до Киллиана приятный, мягкий запах, порожденный кипением белой субстанции.

— Тоциус — планета — тайна, ящик Пандоры, мир непознанного. Одинокий, ничем не примечательный спутник газового гиганта в системе Эпсилон Индейца. Человечество тогда искало разум в системах со звёздами похожего на Солнце класса, а нашло загадку. Тоциус не следовал известным человечеству физическим законам. Планета меняла траекторию полета и положение оси в зависимости от своих собственных, ей только ведомых нужд. Тоциус общался. Он посылал сигналы, содержащие эксабайты информации. Лучшие учёные пытались понять разговор зеленого океана, покрывавшего поверхность планеты. Это была неведомая, непонятная и от того пугающая жизнь. Люди не смогли понять ее голос. Не смогли распознать, что это были не просто послания. Это были посланники. И когда люди, поглощенные кровавым куражом Возмездия, выжгли зеленый океан дотла, его посланники напомнили о себе. Они отомстили за свой дом. Про нантосов ты уже наслышан.

Айзек положил два куска мяса на металлическую поверхность, на которой бурлило масло. Оно тут же зашипело. Следом за мясом в объятия золотистой жидкости последовало содержимое второй чаши. Белые гранулы соли, перемешанные с размолотыми частицами чего — то душистого, дополняли две зелёные ветви. Небольшие отростки с продолговатыми листочками окунулись в кипящую жидкость. Терпкий, пряный запах растений вплелся в аромат мяса и масла, создав симбиоз, заставивший слюну Киллиана начать активно выделяться.

— Но гибель Тоциуса, а вместе с ним и немалой части человеческого флота, который атаковали нантосы, заставила — таки людей задуматься. Нет, я говорю не про закрытые сферы и паническую боязнь кибера. У родины нантосов есть собрат. Сородич Тоциуса по чуждости человечеству. Молчаливый или даже немой брат — Кродха. Ее бирюзово — черный покров так же, как и океан Тоциуса, повелевает планетой. Меняет ее кажущийся незыблемым маршрут. Меняет облик. Крохотные архипелаги уходят в чрево океана, а новые вырастают на пустом месте. Да там даже состав атмосферы меняется — от полного