Логоамар вздрогнул, неуверенно покосился на Дамонта.

— Госпожа Акади, — продолжал Дамонт. — Я понимаю ваши дружеские и родственные связи с сэром Мортегаром, однако...

— Однако госпожа Акади не является главой клана, — вдруг твёрдо заявила Денсаоли, и Дамонт злобно вытаращился на неё. — Глава клана Воздуха — я. И я заявляю, что клан окажет сэру Мортегару любую поддержку, о какой он попросит, или даже не попросит.

— Значит ли это, что я могу сложить с себя полномочия регента? — мягко спросила Акади.

— Да, — кивнула Денсаоли. — Вы давно об этом просили. Благодарю вас за всё, что вы сделали, госпожа Акади. Но я теперь большая девочка. — Она улыбнулась. — У меня есть муж, который владеет Сердцем Воздуха. Я справлюсь.

Я тоже улыбнулся. Идиотское чувство гордости. Фактически, Денсаоли выросла у меня на глазах.

— На вашем месте я бы так не обольщался, — грозно сказал Дамонт. — Уверены ли вы в том, что клан Воздуха вас поддержит? Настроения, насколько мне известно, были очень неровными.

Денсаоли прикрыла глаза, будто бы задумавшись, но я понимал, что она просто пользуетсяМессенджером, чтобы связаться с Асзаром. Открыв глаза, она улыбнулась:

— Печати Огня приняло уже сто десять человек. Среди них пятьдесят пять магов Воздуха, двадцать восемь магов Воды и двадцать семь — магов Земли. Из последних четырнадцать — рыцари Ордена. Включая его главу.

— Что?! — настал черёд Дамонта вскочить. — Как... Как вы посмели?

— Слоупок-ньюс в эфире, — сказал я, не удержавшись от соблазна переключить локализацию туда-обратно. — Сообщаю сенсацию: о возможности принять печать мы публично заявили уже пару часов назад. Я сказал, что есть шесть дней подумать, но не сказал, что нельзя подумать раньше. Видимо, некоторые подумали.

— Я прекращу это. — Дамонт пошёл к выходу. — Это какое-то безумие! Я...

— Господин Дамонт! — окликнула его Денсаоли.

Она сидела спиной к выходу и, когда Дамонт остановился, откинулась назад, запрокинула голову и улыбнулась:

— Просто хочу напомнить, что все мы находимся на территории клана Воздуха. Если вам здесь что-то не нравится, я могу в любую минуту опустить Материк на землю, и вы получите возможность полюбовно договориться с Драконом лично. А пока я тут глава — мы не будем идти на поводу у врагов.

— Моя девочка, — воскликнул я и поднял руку.

Денсаоли, вернувшись в нормальное положение, хлопнула меня по ладони.

***

Денсаоли с Асзаром остались во дворце. Мы с Акади полетели к Каменному стражу.

— Сэр Мортегар, — говорила Акади, с наслаждением подставляя лицо ветру, — я так рада, что мы с вами наконец-то можем быть вместе, не оглядываясь ни на чьё мнение!

— В смысле? — вздрогнул я, покидая грозовую тучу своих мыслей.

— Я имею в виду, что между нами больше не стоит никакая политика.

— А... Ну да. Я тоже рад. Просто прозвучало как-то...

— Всё, что говорится от души, звучит, как любовь, — рассмеялась Акади. — Не волнуйтесь, я не собираюсь отбивать вас у собственной дочери. Это было бы слишком даже для мага Воздуха.

— Маги Воздуха легко принимают сложные решения, — сказал я задумчиво. — Поэтому именно они в большинстве вступают в клан Огня.

— Всё верно, — кивнула Акади. — Мы уважаем тех, кто подобен ветру. Ветер не спрашивает, можно ли. Ветер дует, и деревья гнутся. И когда ветер превращается в ураган — это наполняет наши сердца восторгом. В особенности если ураган дует в правильную сторону.

Улыбнувшись, я усилил ветер, который нёс нас с нею, и Акади взвизгнула от восторга, как девчонка. Ветер превратился в ураган. Мы неслись над Материком, и я видел, как маги внизу пригибаются, бегут в укрытия.

— Именно так, — прошептал я. — Именно так...

Весь наш клан обнаружился во дворе Каменного стража. Там то и дело что-то вспыхивало. Мы с Акади приземлились заранее, чтобы не потревожить ветром своих, и последние сто метров прошли пешком.

Во дворе Боргента занималась с Мишей. Горел небольшой костерок, и Миша пытался что-то сотворить из его пламени. Я улыбнулся: всё-таки Скульптор.

Лореотис сидел на крылечке, наблюдая за происходящим и попыхивая трубкой. Чтобы видеть, ему приходилось сидеть на самом краешке — иначе мешала рябина, растущая прямо напротив входа.

На другом краю сидел Вукт. Авелла, Зован, Огневушка и Алмосая стояли слева от крыльца, с любопытством наблюдая за тем, как трудами Миши огонь принимает форму... пригорка, что ли. Без ложной скромности скажу: у меня поначалу получалось куда лучше.

— Сосредоточься, — услышал я голос Боргенты. — Тебе не просто нужно представить то, что ты хочешь получить. Тебе нужно представить, как огонь принимает эту форму. Понимаешь? Ты не просишь огонь, ты — действуешь им.

Ну да, всё так. Так работают печати. И именно по этой причине мир оказался на грани. Люди посчитали, что имеют право повелевать Стихиями. Но права такого у них не было, только возможность. А это — разные вещи.

Боргента, кажется, потому так уцепилась за своё учительство, что оно помогало ей отвлечься от мыслей о дочери. Дочери, которую она и любила и побаивалась одновременно, к которой совершенно была не готова, но и потерять — не могла.

— Ну же, сосредоточься, Моингран! — настаивала Боргента.

— Откуда ты знаешь? — буркнул в ответ Миша. — Может быть, я уже достиг совершенства.

— И что это? — спросил я. — Муравейник?

Мы с Акади остановились у него за спиной. Миша вздрогнул, обернулся. Огонь с облегчением утратил навязанную форму.

— Караульная гора, — огрызнулся Миша.

— Без часовни не считается, — усмехнулся я. — Её даже на десятирублёвых купюрах рисуют. Продолжай упражнение, новобранец.

Со стороны крыльца донесся добродушный смех Лореотиса.

— Н-да? Может, покажешь класс? — Миша жестом предложил мне пользоваться костром.

Я пожал плечами.

— Ну что, Огонь, хочешь поиграть?

— Конечно. Почему нет?

Миша шарахнулся от костра, когда огонь принял форму... меня. Огненный Я сошёл с горящих дров и медленным красивым жестом вынул из огненных ножен огненный меч. Огненный плащ развевался на ветру.

— Красиво как! — вздохнула Авелла.

Огненный Я приближался к Мише, нацелив острие огненного меча ему в грудь. Миша пятился, широко раскрыв глаза.

— Мортегар, хватит шутить, — вмешалась Боргента. — Это даже не Скульптор. Это твои пятистихийные непонятности.

— Он не просил показать Скульптора, — сказал я. — Он просил класс. Я и сделал самое классное, что можно вообразить, то есть, себя.

Но Боргента, в целом, была права. Пугать Мишу до уделывания штанов я не собирался.