– В пределах досягаемости? – Грету терзали сомнения; она замолчала, чтобы воспользоваться своим корсетом. – Рейс туда и обратно до ближайшей ортогональной планеты займет дюжину лет.
Рамиро рассчитывал на более короткое путешествие, но от своего не отступился.
– Дюжина лет – с точки зрения пассажиров, – подчеркнул он. – Но для вас оно займет всего четыре года. Даже это время при необходимости можно было бы сократить; я бы наверняка выдержал и большее ускорение. Вопрос в том, справится ли с этим система охлаждения – об этом нам придется поговорить со специалистами.
– «Нам»? – переспросила Грета. – Мне кажется, ты немного забегаешь вперед.
Рамиро опустил глаза на твердолитовые оковы, пронзившие его сбоку живота. Из-за слабой гравитации в помещении он их почти не чувствовал – если только не натягивал цепь, крепившую их к стене, совершив какое-нибудь необдуманное движение.
– А как еще мне говорить, если я знаю, что без тебя мне этого никак не сделать? Мне кажется, из нас и сейчас бы вышла неплохая команда.
– О, меня прямо ностальгия захлестнула, – сардонически отозвалась Грета. – Давай предадимся воспоминаниям о том, как ты соврал мне в лицо и обманул мое доверие.
– Раньше ты ничего не принимала так близко к сердцу, – посетовал Рамиро. – Разве за то время, когда мы занимались разворотом, я хоть раз устроил скандал, когда перед Советом ты выдала мою работу за свою? Мы оба устраивали друг другу подлянки, но это не помешало нам справиться с любой задачей, которую нам поручали.
Грета была непреклонна.
– Попытайся быть объективным. Ты просишь отдать москит автоматизатору, чье величайшее достижение послужит для всех напоминанием, что автоматизация москита – это именно то, что способно превратить корабль в оружие.
– У тебя довольно мрачный взгляд на вещи. – Рамиро ненадолго задумался. – В случае с мятежным москитом главной проблемой было то, что он застал нас врасплох. Мы можем устроить все так, чтобы у этого корабля такой возможности не было. К тому же ты всегда можешь включить в экипаж одного из сторонников новой системы, чтобы убедиться в том, что я сдержу слово – если, конечно, сумеешь найти добровольца.
– Сейчас я даже кандидата на роль пилота с трудом представляю, – сказала Грета.
Рамиро не ответил. После голосования Тарквиния – несмотря на всю ту помощь, которую она оказала ему во время дебатов – отказалась участвовать в делах оппозиционеров. Дюжина лет, проведенных вдали от горы, были слишком мучительной жертвой, чтобы просить о ней человека с незапятнанной совестью.
– Кроме того, вам не обойтись без агронома, – добавила Грета. – По-моему, даже самые упрямые миграционисты вряд ли примут на веру твои слова о перспективах инопланетного урожая.
– Я не против. – Похоже дело было не таким уж безнадежным, раз Грета решилась дать ему совет – и заодно помогла отшлифовать проблемные места его изначального плана.
– Ты и правда не знаешь, кто устроил взрыв? – спросила Грета.
– Абсолютно.
– Я тебе верю, – сказала она, – но не знаю, как доказать это Совету.
– А как же презумпция невиновности? Половина Бесподобной проголосовали точно так же, как и я, но вы даже всех забастовщиков навряд ли отправили за решетку.
Грета сделала вид, что не расслышала его последней ремарки; ему было запрещено знать о том, кто еще оказался в тюрьме или, наоборот, остался на свободе.
– Если я вынесу это на суд Совета, – сказала она, – они согласятся только при условии, что инициатива будет исходить от них самих. Именно они должны выступить в роли миротворцев, протянувших руку к нашим врагам ради общего блага.
– Ну, ясное дело.
– Возможно, они даже не захотят, чтобы ты участвовал в этой миссии, – предупредила она. – Что, если они возьмут идею на вооружение, но не включат тебя в состав экипажа?
Рамиро зажужжал.
– В худшем случае мне, возможно, придется провести в тюрьме все четыре года их отсутствия. Если сравнить с перспективой провести двенадцать лет в корабле, ненамного большем моей камеры, не думаю, что разочарование станет для меня непосильной ношей.
Грета была озадачена.
– Но ты все-таки готов на это пойти, если тебя попросят?
– А кому еще это по силам в плане политики? – сказал в ответ Рамиро. – Если ты отправишь туда Пио, взбунтуется полгоры. Ты разрушила его репутацию, как только посадила его под замок из-за происшествия с москитом и Станцией.
– А твою, стало быть, не разрушила?
– Надеюсь, что еще нет.
Грета выбралась из страховочной привязи.
– Я над этим подумаю. В конечном счете все, что я могу сделать – это передать твои слова Совету. – Добравшись до двери, она легонько постучала, вызывая охрану.
– И представить их в нужном свете, – умоляюще произнес Рамиро.
Грета повернулась лицом к Рамиро.
– И как же именно?
– Не важно, – сказал Рамиро. – Не мне объяснять тебе, как делать твою работу.
Когда Грета ушла, он закрыл глаза и представил себе сцену в зале Совета.
– Что бы вы сказали, – начала бы свою речь Грета-посредник, – если бы мы нашли способ склонить всех возмутителей спокойствия по собственной воле покинуть гору и отправиться в пустоту, навсегда оставив нас в покое?
Глава 14
Агата протянула руки и взяла Арианну у Жинето. Погладив своими ручками ее лицо, девочка нахмурилась от досады. Мгновение спустя она огорченно зарокотала. Агата вернула ее двоюродному дедушке.
– Не переживай, она со всеми не в настроении, – сказала Серена. – Уверена, рано или поздно она к тебе привыкнет.
– Я буду рада за ней присмотреть, – сообщила Агата. – В любое время, когда захотите.
– Очень мило с твоей стороны, – сказал в ответ Жинето, примерно тем же тоном, каким могла бы ответить сама Агата, если бы он предложил ей помощь с доказательством какой-нибудь теоремы из области топологии.
Жинето перебрался в старую каюту Медоро – так Арианне, по крайней мере, не пришлось бы привыкать к новой обстановке. Время от времени Агата присматривала за девочкой, но не знала, чем еще могла бы помочь; при всем при том ей хотелось сделать хоть что-то, лишь бы унять боль от потери Медоро. Что ей оставалось, если она не могла помочь даже с уходом за его племянницей?
Вдоль стен и сейчас тянулись полки с книгами Медоро – по большей части это была специализированная литература, посвященная теории твердого тела. Хотя он постоянно поддразнивал Агату
