Должно быть, на моём лице отразилось сомнение, потому что он рассмеялся.
— Не надо так волноваться, дорогая. Это просто форма биологической обратной связи.
По какой-то причине вниз по спине пробежал озноб, но я сумела весело улыбнуться.
— Пожалуй, я пас. Если моё прошлое хотя бы близко к тому, что думает Азазель, мне лучше не знать.
— Не говори глупостей. Ты знаешь старую поговорку: "Истина освободит тебя".
Я моргнула.
— Интересная концепция. Я никогда не слышала её раньше. Кто это сказал?
— Кто-то после твоего времени, дитя, — сказал он, тихо усмехнувшись. — Позволь мне заказать ещё чаю. Твой, должно быть, уже остыл.
Я посмотрела на чайные листья, плавающие на дне пахнущей бергамотом грязи. Они были похожи на поваленные ветви деревьев после урагана. Я подняла глаза и выдавила из себя улыбку.
— Мне хватит, спасибо. От слишком большого количества чая у меня трясутся руки.
Я осторожно поставила изящную чашку на столик, стоявший рядом.
Белох просто кивнул.
— Тогда, возможно, я представлю тебя...
Дверь открылась без стука, и кроткое лицо Белоха потемнело от гнева, когда он окинул взором стоявшего в дверях Азазеля.
— Наконец-то решил прийти за своей подопечной? — сказал он ледяным тоном. — Ты опоздал.
Но Азазель смотрел на меня, и в его глазах горела напряжённость. Голубые глаза, глубокие и живые, так непохожие на грязно-серые, ржаво-чёрные и коричневые цвета этого окрашенного сепией мира.
— Я тебя везде искал, — огрызнулся он. — Где тебя черти носили?
— Я тоже тебя люблю, — ласково сказала я, но насмешливые слова прозвучали странно ровно, и мне стало не по себе. — Я пошла прогуляться вниз по реке, и какие-то люди нашли меня и привели сюда.
— Люди? — переспросил он.
— Полуночники, — подсказал Белох. — Тебе повезло, что она ещё жива. Если бы она не назвала им моё имя, то исчезла бы, и тебе было бы трудно объясниться. Очевидно, твоё имя не произвело на них никакого впечатления.
— Это твоя стихия, а не моя, — сказал Азазель.
— Совершенно верно. И моё слово — закон.
Азазель встал между нами, загораживая Белоху обзор.
— Так и есть. Это означает, что ты должен тщательно подумать, прежде чем сделать заявление. Что может быть важнее? Победить меня или её?
Молчание, и я пожалела, что не вижу лица Белоха.
— Ты прекрасно всё объяснил, — сказал он наконец. — И должен сказать, это нелёгкое решение. Лидер Падших, или первая женщина... А ведь стоит мне подождать несколько дней, я смогу заполучить вас обоих.
— Вряд ли ты согласишься на меньшее, — голос Азазеля звучал мягко и убедительно.
— Вот что мне кажется интересным, так это то, почему ты вдруг решил оставить её у себя, когда раньше ты хотел только одного — бросить её. Ты уже начал проигрывать?
— Не говори глупостей, — в его голосе звучало презрение, и мне стало интересно, как отреагирует Белох. К несчастью, всё, что я могла видеть, это узкий зад Азазеля в чёрных джинсах. И это был неплохой вид. — Я не хотел отдавать её в первый же вечер, хотя согласился бы, если бы ты настоял.
— И ты бы правда согласился?
— Ты правишь Тёмным Городом. Как ты уже сказал, твоё слово — закон. Но у меня есть своё любопытство к ней и к пророчеству. Если ты заберёшь её сейчас, я никогда не узнаю правды.
— Возможно, мне доставляет удовольствие мысль о том, что ты проведёшь вечность в раздумьях, — предположил Белох голосом, далёким от голоса любезного пожилого джентльмена, который подавал мне чай.
— Возможно, осознание моей слабости будет ещё большим наказанием.
Тишина.
— И снова я удивляюсь, почему ты так решительно стремишься проиграть. На мой взгляд, самым мудрым решением было бы отрицать то, чего ты так отчаянно хочешь.
— Едва ли это отчаяние, — сказал Азазель голосом, лишённым эмоций. — Конечно, это твой выбор. Я просто предлагаю это как интеллектуальное упражнение. Если ты возьмёшь её сейчас, я просто вернусь в Шеол и забуду о ней. Возможно, это было бы лучшее решение, в конце концов.
— Не пытайся играть со мной в игры. Ты проиграешь, — снова наступило молчание. — Забери её. И я использую эти слова намеренно. На твоём месте я бы не спускал с неё глаз. Если она снова столкнется с Полуночниками, думаю, все будут очень расстроены, особенно твои друзья дома.
— Она больше не сбежит, — Азазель повернулся, и я увидела лицо Белоха, угрюмое, как у ребёнка, которого лишили игрушки.
А потом Белох встретился со мной взглядом и улыбнулся.
— Не волнуйся, дитя моё. Азазель не причинит тебе вреда. Он не посмеет. Он должен что-то доказать самому себе, когда дело касается тебя, и я знаю, что у тебя сильный дух, достаточно сильный, чтобы позволить ему найти ответы на то, что его беспокоит.
Я не была уверена ни в чём подобном, но спорить не стала, грациозно поднявшись. Азазель не отодвинулся, и он был слишком близко, опьяняюще близко. Боже, если кто и был сексуальным демоном, так это Азазель. Стоило мне только взглянуть на него, и я почувствовала, как внутри у меня всё тает.
Он крепко схватил меня за руку, и я подумала, не останется ли у меня синяков. Будь у меня хоть капля здравого смысла, я бы отдалась на милость Белоха — комфорт и безопасность библиотеки против опасного присутствия Азазеля. Но я знала, что не сделаю этого. Я знала, что последую за Азазелем, куда бы он меня ни повёл, и не знала почему.
Мы были уже в дверях, когда Белох снова заговорил, и от его слов у меня лёд застыл в венах.
— Не надо так волноваться, моя дорогая Рейчел. Азазель не причинит тебе вреда. На самом деле, ты должна считать, что тебе повезло. Не каждая женщина может трахнуть Падшего Ангела.
Глава 10
— О ЧЁМ ЭТО ОН ГОВОРИЛ? — требовательно спросила я, когда Азазель вывел меня из здания.
— Тихо. Мы обсудим это, когда вернёмся домой.
— У нас нет дома, — отрезала я. — И я никуда с тобой не пойду, пока ты мне всё не объяснишь.
— Пойдёшь.
И он был прав. Его хватка на моей руке была нерушимой, и я уже имела опыт общения с его железной волей. Он вырубит меня, наложив на меня какие-то странные чары, сделает всё, что было в его силах, чтобы заставить меня подчиниться и его сила была впечатляющей.
Он
