========== 92. Кашевары. ==========

Женя всерьез опасался, что их заставят мыть полы или вычищать конюшни, поэтому обрадовался, когда услышал, что в качестве наказания они будут работать на кухне. Его энтузиазм прошел, как только он увидел масштабы этой самой работы.

- Ого, в этом котле можно мамонта сварить! – присвистнул он, завидев кастрюлю поистине исполинских размеров. Вокруг толкались и носились остальные работники, с засученными рукавами, торопясь накормить ораву доблестных солдат. Недаром говорят, что завтрак – самый важный прием пищи, и местные повара относились к этому очень серьезно.

- А ты думал. Это не простое дело – накормить столько людей, - хмыкнул Альфи, которого Жене дали в помощники. Где в это время отрабатывали наказание Курас и Артон Женя не знал, хотя и подозревал, что тех муштруют на тренировочной площадке. Если выбирать меньшее зло – кухня была не самым плохим вариантом.

Евгений прошелся вокруг стола. Его мигом обдало жаром от пылающего очага.

- А я думал, Пасынки кормятся в городе, - произнес он, обозревая заваленный провизией стол. Особенно впечатляли ножи – гигантские и остро наточенные. Уж получше того реквизита, что выдавали новичкам Ополчения.

- Да, но не всегда, - кивнул Альфи, с опаской поглядывая на огромный кусок сырой баранины, который им предстояло привести в съедобный вид. - Кроме того, остальные солдаты живут не так шикарно – откуда, ты думаешь, бралась та несуразная бурда, которой нас кормили в первые дни?

- Эй, вы! – прикрикнул на них старший повар. – Хватит болтать, принимайтесь за работу!

- Ну что же, тогда давай порадуем их сегодня… - повязывая передник, произнес Женя.

В сегодняшнем меню значилась похлебка. Мясо, бульон, картошка… Женю и Альфи довольно быстро оставили в покое, предоставив самих себе, едва только надзиратель убедился, что у новых подопечных хватит мозгов не оттяпать себе пальцы и отличить соль от сахара. Поэтому вскоре все булькало и источало аромат чего-то капельку переперченного, но все равно вкусного и сытного.

- Перловка, бе-ее, - протянул Альфи, заглядывая в один из кульков с полки.

- А Петр Великий любил перловку… - непонятно для кого возразил Женя, помешивая бурлящий суп.

Кастрюли мылись сразу же, а не так, как обычно – когда остатки еды присыхают намертво и кастрюлю проще выбросить, чем отмыть. Словом, вокруг царила обычная столовская суета.

- Ух… - Женя отер покрытый испариной лоб и привычным взглядом пробежался по стенам, чтобы посмотреть, который час. Часов, само собой, нигде не было. - А ведь сегодня Фестиваль… Мне придется там быть, чтобы за мной просматривали.

- Да, мне тоже… - кивнул Альфи. – Данис выступает, и…

- Кто-кто? – переспросил Женя.

- Ну, это…

- А, тот, которого тебе прочат в напарники? - догадался Женя по смущенной мордашке приятеля. – Ты так мне про него и не рассказывал…

- Да что рассказывать, - тот только пожал плечами. – Он хороший воин, мне у него еще учиться и учиться. А вот что ты?

- А что я? – удивился парень.

- Ты столько времени проводишь с Критом и Стратом, - многозначительно посмотрел на него приятель. – Когда ты рядом, они глаз с тебя не сводят.

- Тоже мне, нашли развлечение, - проворчал Женя. – Я им не клоун…

- Да нет, не в том смысле, - Альфи помотал головой. – Я же бывший торговец, я привык по взглядам и жестам догадываться, о чем люди думают – например, пытаются они сбить цену просто из жадности, или, наоборот, у них ни гроша за душой.

- Ну и что же за душой у наших бравых офицеров? – хрюкнул Женя, помешивая похлебку и при этом держа крышку на манер щита, чтобы уберечься от брызг.

- Мне кажется, ты им нравишься…

- Ну конечно! – от смеха Женя чуть не выронил поварешку. – Особенно Криту. Ты бы слышал, как он на меня орал вчера – я думал, по стенке размажет.

- Зря ты так, - осуждающей покачал головой Альфи. – Он просто за тебя беспокоится. Так что ты бы лучше серьезно подумал… А может, - вдруг резко поменял он тему, - Тебе нравится кто-то другой?

- Кто, например?

Альфи и так был уже разрумянившийся от жары, но все же умудрился покраснеть еще больше.

- Я слышал про того «защитника», что ты призвал, когда мы были в том адском доме. Может быть, ты…

Женя заржал.

- Да ты что!

- Ну не знаю, - упрямился Альфи.

- Просто он первый, кто пришел мне на ум, - пожал плечами Женя. – А так я целую ораву других мускулистых мужиков позвать мог бы… Нет, не в этом смысле!.. Хватит смеяться!

- А ну ка, прекратить болтовню! – это вернулся старший повар. Оценивающим прищуром он заглянул в котел и кивнул, признавая съедобность блюда. – Хватайте и тащите к столам, и марш отсюда! Иначе на Фестиваль опоздаете!

- Интересно, а есть на Фестивале такая дисциплина – перетаскивание котла с пылающим супом? – проворчал Женя, сгибаясь под тяжестью наполненной посудины.

- Если бы и была, - пропыхтел Альфи, - Желающих поучаствовать в ней было бы не много…

========== 93. Фестиваль. ==========

Все же Женя слишком много времени проводил в казармах – он это понял сразу, как только увидел огромный амфитеатр, куда его и повел Альфи. Не заметить такую громадину было сложно, и, тем не менее, он и не подозревал до сих пор, что на окраине города может находиться такое грандиозное строение, словно сошедшее с экрана фильма про гладиаторские бои. Арочные проемы придавали ему почти ажурный вид, а на идущих по кругу сцены сидениях царил ажиотаж.

Царская ложа, предназначенная для Императора и его приближенных, пока пустовала – негоже правителю жариться на солнцепеке с простыми обывателями. По задумке, он должен был появиться перед самым началом, с блеском и фанфарами.

К счастью, для людей Союза были забронированы ряды – достаточно близко, чтобы с комфортом наблюдать за действом. Альфи куда-то убежал здороваться с остальными Пасынками, а Женя присел на свободное место рядом с Критом. Он бы с удовольствием сел где-нибудь с другого края, но строгий взгляд воина напомнил о наказе – чтоб ни на шаг в сторону.

Вокруг стоял гам, словно на футбольном поле, и Женя с интересом вертел головой, прислушиваясь к разговорам. Народ жаждал хлеба и зрелищ, общее настроение было приподнятым. Более того – над головами полузнакомых Пасынков возвышался Темпус. Женя и сам не заметил, как расплылся в улыбке. Командир Союза выглядел бледновато, и чуть сутулился – видно было, что рана в груди все еще его беспокоила. Но