Прости, любимый, но у твоей тревоги есть все основания.

Исаку Толла не подвел – когда мы вышли, коридор был пуст и никакой прислуги в нем не наблюдалось, а потому я с чистой совестью, хотя куда моей совести до чистоты, подхватила полы халата и бросилась бежать.

И потому, что время, и потому, что так надо.

Сбежав по лестнице, я остановилась у двери, намеренно ускоряя собственное дыхание и сердцебиение, практически доводя себя до обморока и одновременно с этим отслеживая по сейру перемещения императора. Он уже вошел во дворец, ему уже поклонились Адзауро-старший и его жена, следом за ними поклонился и Чи, как наследник рода и второй хозяин дома, все остальные стояли на коленях, склонившись так, что фактически доставали лбом до пола, императора они не интересовали. Он ответил на приветствие старшей четы Адзауро, повернулся к бледному Акихиро и уже собирался что-то явно сказать по поводу «а где же ваша невеста, уважаемый», как, собственно, настал мой звездный час.

Игра без правил и тормозов, на самой грани безумия, с привкусом горечи отчаяния, с ощущением мерзости от самой себя, с холодом в жилах и абсолютной уверенностью – я выиграю. Это в честной игре есть победители и проигравшие, а в беспощадной гонке на выживание существует только победа. И не важно, сколько масок я сорву с себя и вновь надену, сколько ролей сыграю и отброшу и насколько нелепой будет вся эта пьеса.

Главное – жизнь.

На что я пойду ради сохранения жизни Акихиро Чи Адзауро? На все. Абсолютно на все.

И распахнула створки дверей!

Разом, с силой, так, чтобы, открывшись, они обе изрядно грохнули по стенам и на этот звук, естественно, повернулись все.

А я…

Я застыла на входе, глядя на императора!

Огромными, потрясенно распахнутыми, полными изумления глазищами, которые теперь были как у куклы, чуть ли не на половину лица, а губы… мой рот восторженно приоткрылся так, как если бы я увидела божество, самое настоящее невероятно волшебное божество.

И у этого бога было имя – император Изаму.

Мой император Изаму!

Самый прекрасный на свете, самый красивый, самый лучший, самый идеальный… единственный. Он был единственным! Становился единственным! Превращался в единственного все сильнее с каждой долей секунды…

– Мари! – раздраженно окликнул меня Акихиро.

Как же больно…

Прости, малыш, игра уже началась, и ты в ней не на первых ролях. Первая роль целиком и полностью принадлежала мне.

А лгать и играть я умею виртуозно.

Вздрогнув всем телом от окрика младшего господина, я словно бы вернулась с небес на землю, смутилась так, что покраснела, и румянец был виден даже через грим, мгновенно опустила глаза и торопливо маленькими быстрыми шажками засеменила к «жениху», робкая, испуганная… и бесконечно влюбленная в императора. Я вела себя как маленькая девочка, наивная, смущенная и… абсолютно влюбленная вот прямо с первого взгляда!

И когда я подошла к Чи и поклонилась императору, я не смела даже глаз на монарха поднять, но мое дыхание, моя вздымающаяся грудь, мои приоткрытые влажные губы… Для признания в любви слова иногда не нужны вовсе, и я об этом прекрасно знала.

А император… он был мужчиной, и как в любом самце, в нем преобладали инстинкты. И вот сейчас его инстинкты явственно давали ему понять, что перед ним привлекательная молодая особа, на которую он, по факту, абсолютно не имеет прав. Эдакий вызов, который император, как и любой излишне самоуверенный мужчина, не мог не принять.

– Мари Эйтонари, – произнес монарх Ятори низким, хрипловатым голосом, таким, какой всегда находит отклик в женских сердцах. – Я вижу, вы очень спешили встретить своего повелителя.

И это мастерское владение голосом явственно продемонстрировало, что император Изаму не только храбрый воин, что дословно означало его имя, но также весьма опытный бабник. Хотя о чем это я?! К дерсенгам такие мысли, Кей, – он идеален. Прекрасен, восхитителен, лучший мужчина во всей Вселенной, и вообще он – единственный.

Единственный, и точка, Кей. Других нет. Не существует. Здесь и сейчас есть только повелитель Ятори – твоя мечта, твой сон, твой идеал. Божественный, благословенный, невероятный.

И когда я подняла взгляд на императора, все это отчетливо читалось в моих глазах. В эту секунду, в это мгновение для меня существовал лишь он – император Изаму. Я убедила в этом его, всех присутствующих и… Чи. Я убедила в этом даже себя, а потому я была искренна, прекрасно зная, что перед действительно искренним восхищением не устоит ни один излишне влюбленный в себя мужчина.

Император… не устоял.

– Ваши глаза… – произнес он, между тем глядя на то, что пониже, – мне даже стало интересно, о чем вы сейчас думаете, Мари?

– О том, что это преступление – быть настолько красивым! – мгновенно выпалила я так, словно слова сами сорвались с губ, абсолютно без моего на то желания.

И тут же смутилась, отчаянно покраснела, снова поклонилась, позволяя императору увидеть то, что его так явно заинтересовало, и оттарабанила:

– О том, что для меня великая честь лично познакомиться с великим императором, полностью оправдывающим свое великое имя!

Потрясенный взгляд Чи я ощущала на себе почти физически, ненависть со стороны обеих гейш ощущала так же, но…

Это такая игра.

В ней есть место лишь двоим – мужчине и женщине, все остальное становится лишним, незначительным, ненужным… Да, девочки, вы моложе, краше и привлекательнее, но в такие игры втроем не играют. Двое – это инстинкты, трое – уже извращение. Возможно, появись император всего с одной гейшей, мне было бы сложнее, а так… Я маленькая, испуганная и полностью очарованная им – прекрасным, опасным, как полыхающий лесной пожар, хищником. Охотник и добыча – игра древняя как само мироздание. Он – сосредоточие вечного голода и неутолимого желания побед, и я – защищенная лишь условностями, через которые азартный охотник переступит не глядя.

– Госпожа Мари, – с покровительственной усмешкой произнес император, – я слышал, вы не из этих мест и мало знаете о Ятори.

Выпрямившись, я посмотрела на властителя Ятори огромными синими, как океан, глазами и словно невольно выдохнула:

– Расскажете? Ой… простите… я… – От очередного «приступа стыда» щеки уже просто горели, но… главное всегда результат.

А результат был.

– С удовольствием, – произнес император и подал мне руку, одновременно сделав знак своей страже.

Двух императорских гейш выставили тихо и очень быстро. Естественно, ни я, ни остальные этого «не заметили». Я – потому что, восторженно взирая на императора, протянула ему свою ладонь, а остальные… просто потому, что были в шоке.

Их можно было понять, но я… я не могла позволить себе даже почувствовать себя мразью. Не сейчас. Все мое внимание, все мысли, все чувства, все эмоции в данный момент принадлежали императору. Он был моим рыцарем без страха и упрека, он был моим единственным мужчиной, он стал центром моей личной Вселенной… Играть так играть по полной, вживаясь в роль до последней капли крови кровоточащего сердца…

У меня не было права на ошибку.

У меня не было права посмотреть в данный момент на Чи.

Я знала, что унизила его. Унизила, как никто и никогда, на глазах у всей его семьи, всего его рода, а это на порядок хуже, чем просто прилюдно, но… Был ли у меня выбор? После признания Чи выбора не было. Предупреди я его о своих действиях, он бы сказал «нет». Сообщи об отведенной ему роли – он не стал бы ее играть. На Ятори честь превыше всего, и мой монстр просто не позволил бы ее растоптать, наплевав на все мои мотивы, доводы и аргументы. Я знала об этом. Он не знал. Не знал, что я способна на подобное, не