— Кто же спорит, — Екатерина прищурилась и хитро посмотрела на графа. Она отлично поняла, что имел в виду граф, говоря это. — Только об этом я буду судить сама, с вашего позволения…

— Хотел как лучше, Ваше Величество…

— Вышло, как всегда, — царица усмехнулась. — Где-то я уже это изречение слышала?

— Не могли, — граф покачал головой.

— Почему это?

— Потому, что его еще не произносили, — граф рассмеялся. — Не родился еще тот министр, который это скажет…

— Что ж подождем. Империя большая, у неё времени много…

— Не больше, чем у одного смертного.

— Дерзишь?

— Что Вы, — граф склонил голову, — философствую…

— Смотри мне, дофилософствуешься… Сибирь большая.

Граф побледнел, с неё станет, скажет и забудет, а ты потом всю жизнь по лесам маяться будешь. Хорошо, если пять километров от Валдая или восемь от Бологого попадешь службу нести, почти Европа, а то ведь можно и далее куда загреметь. Забудешь, как вернуться обратно, это уж точно!

— Не бойся, — Екатерина снисходительно ухмыльнулась, — ты мне здесь нужен, — сказала…и резко сменила тему разговора. — А я к тебе тоже не без подарка заявилась, — и она махнула кому-то из своей прислуги, веером плетущейся следом. Не прошло и несколько минут, как «подарок» уже сидел перед ними, вилял хвостом и смотрел на своего нового хозяина черными смышлеными глазами.

— Нравится?

— Очень, — граф нагнулся и взял щенка на руки. — Вот это лапы…

— Когда вырастет, еще больше будут. Смесь волка с собакой, — царица одобрительно потрепала щенка по голове. — Зверь…

— Звать то как, Ваше Величество? — спросил граф и посмотрел на царицу.

— Как, как? — Екатерина вдруг рассмеялась. — Зверь, так и звать Сам посмотри на него, разве ему какая другая кличка подходит?

— Может… Рем?

— А Зверем не хочешь.

— Мрачновато…

— Пусть будет Рем, — кивнула она. — В конце, концов — это, же твой подарок. А графинечку твою беру и даже тянуть с ответом не буду. Хороша мордашка…

— Премного благодарен, Ваше Величество…

— Будет тебе, батюшка, — императрица понимающе усмехнулась. — Можно подумать, что сомневался?

— Я за собаку…

— Дошутишься мне, — императрица снова рассмеялась. Настроение было у неё сегодня хорошее, и даже граф не мог его ей испортить. — А теперь веди меня в свои покои, хвастайся дальше…

К этому времени, когда они туда направились, молодая леди давно уже была свободна и забыта. Взяв щенка, она убежала с ним подальше от всех гуляющих и принялась с ним резвиться. Было здорово и весело. Щенок прыгал, лаял и кусался… Такой черненький комок шерсти на зеленой траве. Чуть вдалеке прогуливались дамы в шикарных длинных платьях с летними зонтами и господа в шитых золотом камзолах. А к парадному все прибывали и прибывали новые гости на своих, инкрустированных золотом каретах. Все было хорошо, и жизнь у неё только начиналась. Светило солнце, щебетали птицы, а в черном пруду плавали белые, белые лебеди… Еще граф собирался пригласить этим летом художника, что бы тот сделал с неё большой, во весь рост портрет и повесить этот портрет в зале…

И снова ночь, зима и не замерзший пруд. Черное зеркало воды с отражающимися в нем звездами и расходящиеся в разные стороны кругами. И она, стоящая по пояс в ледяной воде… Последний взгляд в её сторону и графини не стало, только разбегающиеся, затухающие круги и колышущиеся звезды. Все кончилось, она свободна, графиня её отпустила… Ледяной холод сковал ноги. Лика вдруг почувствовала как ей холодно. Страх отступал, она возвращалась к жизни. Лика попятилась и упала. Вода обожгла лицо и тело. Она с ужасом рванулась назад, но…сверху был уже лед. Корка льда уже сковала воду. «Бред, этого не может быть…» Может! Путь к воздуху был отрезан. Лика в истерике забила по нему кулаками…бесполезно. «Как же так?» — она уперлась ногами в дно и попробовала пробить его головой. То же самое, только мелкие трещинки на поверхности… «Боже…» Воздуха совсем не осталось. Еще секунда и ледяная вода заполнит легкие. И вдруг… через лед она увидела его. Закутанный в черный плащ он стоял прямо над ней и спокойно наблюдал за её мучениями. Маска смерти против гибнущей жизни… «Спасена» — обрадовалась она и с удесятеренной силой принялась колотить по льду. Но, вот ужас, он совсем не реагировал. «Он меня не видит, — испугалась она. — Он совсем меня не видит…Боже мой, миленький…». Крик ужаса и вода ворвалась в горло…

Еще долго она лежала с открытыми глазами и не могла понять, где она находится? Сознание трудно возвращалось к ней. Темные, чуть красноватые, низкие своды, спертый воздух, раскалывающаяся от боли голова и пересохшая глотка. Лика закашлялась. Жесткий хрип, боль в груди…и всего лишь один вопрос: «Где я и что со мной?» И снова беспамятство, еще час, а может и больше…

Костер почти догорел, остались только тлеющие угли. Мрак. Холод. Лика открыла глаза и постаралась закутаться. Удалось, но теплее не стало. Немного полежала и стала с трудом подниматься. Холод пробрался в щели и присосался к телу, застучали зубы. Надо было что-то делать. Девчонка набралась мужества и стала выбираться из своей берлоги. С трудом, но получилось… Подползла к тлеющим углям и свернулась возле них калачиком, близко-близко… Чуть-чуть, но стало теплее…спереди. Спина продолжала мерзнуть. Хоть так… Лика сунула руки между колен, да так и застыла. Хотела подложить дров, но сил пошевелиться уже не было. «Сейчас появиться Эверт, — она вдруг вспомнила его имя, — и все образуется. Станет тепло, уютно и хорошо… По скорей бы только… А если не придет? Ну и что? Что изменится? Н и ч е г о … Мы уже давно умерли, только сами еще об этом не знаем». Лика прикрыла веки и затихла. Маленькая слезинка выкатилась из-под реснички, да так и застыла переливающимся хрусталиком в уголке её глаза. «Мы давно умерли, — прошептала она пересохшими губами. — Только сами об этом не знаем… Мамочка, как я хочу к тебе, кто бы только знал…»

Лорман перебрался через завал и снова оказался в узком проходе «Главное не заблудиться, — повторял он, царапая стрелки на стенах с обязательным указанием направления. — В прошлый раз я уходил налево, там тупик. Попробуем теперь сюда, не дай Бог, то же самое». Прямой проход, теряющийся в темноте, луч света до конца не добивает. «Понастроили, — Лорман сплюнул, — уроды… Почему так воняет?» Коридор повернул направо и снова…прямая линия. «Когда же он закончиться? — парень выругался. — Налево, направо… Вот дурдом, Институт чародейства и волшебства… Лю-ю-ди-и-и… — заорал он. — Есть кто живой? Тишина… Все умерли!» Еще раз налево и…дверь, хорошо, открытая. Немного усилий и можно пролезть. «Интересно, что там? — Лорман стал щемиться в образовавшуюся щель. — Хорошо бы, выход на улицу…» Нет, не выход. «Просто тоннель, — вздохнул