Она не слышала, как еле скрипнула открывающейся в палату дверь и не видела, как узкая полоска света упала на пол. Не видела она и силуэта застывшего в проеме двери человека, прислушивающегося к её ровному дыханию. Больная спала. И сегодня, слава богу, её больше ничего уже не волновало, хотя бы во сне…
Немного постояв, человек осторожно переступил порог и закрыл за собой дверь, бесшумно подошел к кровати и остановился. Замер и стал внимательно всматриваться в её лицо, которое даже в этих условиях, освещенное мертвенно-голубым светом продолжало оставаться до неприличия красивым. А разбросанные по белой подушке темные волосы придавали ему и, вообще, какую-то нечеловеческую, потустороннюю прелесть. Вошедший улыбнулся и аккуратно поправил их на подушке, придав картинке законченную форму. Последний штришок и прядь, что прилипла ко лбу, тоже была приведена в порядок. Теперь все было на месте. Красавица была готова…
Заранее приготовленный шприц умело проник ей под кожу и…. Рита проснулась, правда не от укола. Укола Рита совсем и не почувствовала. Скорее она почувствовала, как с её тела слетела простыня, по коже прошелся легкий холодок, и ей стало, просто, во сне не уютно. Вот и все! Она, было, хотела её поправить, эту простыню чертову, но пристегнутые к кровати руки не позволили ей этого сделать. Дернувшись, она окончательно проснулась и открыла глаза…
Склонившееся над ней в это время приведение пыталось ножом разрезать у неё на груди бретельку, соединяющую две половинки её французского лифчика. Тень в слабом отблеске ультрафиолетового сияния, нечеловеческий страх в застывших глазах, металлический холод лезвия на теле и прерывистое, холодное дыхание смерти… Лямки на плечах слегка натянулись и тут же ослабли, груди получили свободу! Оцепенев, Рита почувствовала, как костлявая коснулась их рукой и стала нежно их поглаживать, мурашки побежали по коже… Постепенно, насытившись первым ощущением, шершавенькие, ледяные пальчики добрались до её сосков и принялись за них…
Блеснуло лезвие скальпеля и острый его кончик, щекоча кожу, прошелся от грудей по животу, и так до самого его низа… И, только когда лезвие коснулось её бедер, внутренней их части, она поняла, что выбраться из этого кошмара она уже не сумеет. И тогда она закричала, что есть силы, вложив в этот свой крик все свои последние, еще оставшиеся у неё силы… Жаль только, что её этого истошного, молящего о пощаде крика никто здесь, почему-то так и не услышал…
Вколотый наркотик постепенно начинал действовать, и вот уже голубой полумрак в комнате сменился радужным сиянием, окрасившим комнату во все цвета радуги и до неузнаваемости преобразившим все вокруг. Даже оконная решетка и та превратилась вдруг в замысловатое золотое сплетение, украшенное красивыми живыми листьями и огромными, переливающимися, играющими на солнце виноградными гроздьями. В одно мгновение ад превратился в рай, и жизнь снова превратилась в наслаждение. Спасибо волшебнику, он уже стягивал с неё трусики, целовал груди и пытался проникнуть еще дальше… И она все с большим и большим возбуждением ждала этого, самого приятного за весь этот долбанный вечер, момента… Единственное, чего она никак не могла понять своим «просветленным» сознанием, так это, почему этот «добрый волшебник» до сих пор не освободил её руки и ноги, и зачем он ей, собственно, залепил пластырем рот?
Как затем взобрался на неё этот «волшебник» и проник в неё своей «волшебной» палочкой, она уже не видела и не чувствовала. Да и не помнила она, если честно, уже никакого такого «волшебника», сотворившего для неё все это чудо. Да скорее всего его и не было вовсе. Не мог же он, в конце концов, просто так, взять, да и раствориться во всем этом великолепии. А было просто голубое ясное небо без единого облачка, светило яркое солнце и еще были видны звезды, причем так отчетливо, будто это все происходило ночью! И еще… там была она, единственная и неповторимая, летящая к этим звездам на встречу, радостная и счастливая…
А волшебник, добрый волшебник, который ей все это устроил, в это время, вспотевший до самых корней своих волос, усердно пыхтел ей в нос перегаром, не выветрившимся еще после ночного застолья, и с наслаждением предвкушал то мгновение, когда вот-вот, и он тоже, вслед за этой сумасшедшей дурой отправиться в путешествие к звездам, пусть, хоть и не долгое, но очень и очень приятное!
— Сколько тебя можно ждать? — Алексей недовольно стал заводить свою «ниву», когда Коршун, наконец, открыл дверь и плюхнулся рядом с ним на сидение. — Ты, что там, заблудился, пол часа прошло?
— Точно, — Коршун расцвел в улыбке. — Пока этот сортир чертов нашел, чуть не…
— А я подумал, что все-таки да!
— Да пошел ты…
— Я за рулем.
— Ну, поехал… — поправился Коршун.
Кудрявцев включил передачу и до фляжки утопил педаль газа в пол. Машинка взревела и, зацепившись, наконец, за асфальт колесиками, рванула с места. Коршун напоследок, еще успел бросить взгляд на её окно, отсвечивающее голубым блеском на шестом этаже больницы, но машина скоро повернула, и окошко это пропало.
«Похоже, что кто-то просто над нами издевается, — вздохнул он, вспоминая свои недавние галлюцинации в метро, да и в кинотеатре тоже. — У меня пропал медведь, у неё исцарапаны ноги… Кто и что хочет все этим сказать? Уж не поехала ли и у меня самого после всего этого крыша? Вот и собаки в окне уже стали мерещиться?»
— Что, какая собака? — Алексей недоверчиво покосился на соседа.
— Ничего, — отмахнулся Коршун, — смотри лучше на дорогу, чем чужие мысли то подслушивать…
— Как скажете, гражданин начальник, — офицер улыбнулся и стал потихоньку увеличивать скорость. Время было позднее, проспект, освещенный желтыми фонарями, был свободен, и поэтому, почему бы, в самом деле, и не прокатиться по городу в свое удовольствие, да еще под Pink Floyd, да еще и под вторую часть “Another brick in the wall”.
«Жигуленок» несся по ночной Москве, а старший лейтенант качался на его сидении в такт мелодии и, просто радовался, что в его жизни, слава тебе Господи, все еще хорошо!
День 3, эпизод 5
Эпизод V
До заветного выхода из метро оставалось каких-то двадцать шагов, может, чуть больше, когда Лорман почувствовал, как задрожала его спутница. Вцепившись ему в руку, она, что есть силы, дергала его за локоть и, что-то ему пыталась втолковать в самое ухо. Но он,
