Еще немного и вся эта резина воспламенилась… Лорман схватился за следующую ножку светильника, но та не выдержала его веса и согнулась, правая нога же тем временем заскочила на горящую резину… Почему он не свалился вниз, только Богу, наверное, и известно. Но кровоточащие, расцарапанные ладони и обоженное колено — это еще было не все… Метро совсем не собиралось от него избавляться и уж тем более отпускать его на волю. «Экскурсия по подземному городу ведь только начинается, куда же ты? Вспомни, как здесь было раньше весело, сколько людей здесь было? Вспомни волшебную лесенку и подземные паровозики, разве сам не просил маму сводить тебя покататься? Куда же ты, дурачок, давай поиграем… А девчонку свою, что так и бросишь? Оставишь её здесь умирать?» «Да пошло ты, — Лорман только чудом удержался одной рукой на согнутом светильнике. — Столько молчало и вдруг заговорило. Страшно стало, играться будет не с кем? Не расстраивайся, я скоро вернусь… Вернусь и доберусь до твоего мозга…или до той дряни, что у тебя вместо него. Вот тогда и поиграем, дружище, обещаю, что будет интересно…» Согнутый светильник под ногой, до спасительного верха совсем чуть-чуть, совсем подать рукой, но… Черный дым лезет в глаза, в нос, забивает гортань. Ни смотреть, ни дышать практически уже невозможно… Лорман снова видит себя сидящим на маленькой беленькой тучке, но никакая сила его теперь уже не заставит прыгнуть вниз, никакая сила его больше не заставит сделать это, никакая…
Еще пара, тройка солдатиков и он спасен, преодолеть какой-то десяток метров и… Легко сказать, еще легче — посмотреть, труднее всего — сделать, когда каждый следующий солдатик так и норовит сбросить тебя в пропасть. Один встречает тебя раскаленным железом, другой бьется током, а третий и, вообще, отламывается при первом же касании… В добавок ко всему все начинает дрожать и вибрировать, а сверху начинает сыпаться пыль и грязь. Гул все нарастает и вот, когда до конца пути остается совсем немного, следует подряд несколько сильнейших толчков… Арочный свод рушиться, плиты падают, рукотворное творение, называемое эскалатором, со всеми своими фонариками и прочей дребеденью медленно-медленно начинает сползать вниз…
Лика опоздала всего на пятнадцать минут. Вся такая надушенная с распущенными, ниже плеч, слегка подкрученными волосами в расклешенных голубых джинсах и белой блузке с расстегнутым воротником. Она даже не извинилась за опоздание, просто подошла и чмокнула его в щеку. Для второй встречи этого, по ее мнению, было более чем достаточно. Хлопнув своими длинными ресничками пару раз, девчонка подняла на него свои красивые голубые, с слегка наведенными такими же голубоватыми тенями глазки и Лорман понял, что поплыл…
— Лика, — протянула она ему руку и улыбнулась. И в какую сторону мы бросим кости? — сразу же взяла она быка за рога.
— Не знаю, — Лорман, правда, почувствовал, что совершенно не готов к этому странному вопросу
— Интересно, — возмутилась она, — кто из нас здесь мужчина? Я, что теперь, еще должна думать, что нам делать? Затащил меня черт знает куда и теперь разводит руками. Придурок, ты понимаешь или нет, что мне нужно домой? Повторяю для особо бестолковых, мне сейчас же необходимо ехать домой. Меня мать и так уже убивать будет, я же ей даже не позвонила, а если я здесь еще и разгуливать буду неизвестно с кем и неизвестно где…
— Прелесть, он у тебя просто прелесть, — незнакомая девица, кажется, её подруга подняла свой бокал с вином и предложила за это выпить.
— Скотина…
— Я не знаю, где мы находимся, но искать нас здесь ни кто не будет. Этого тоннеля нет, понимаешь? Кто его строил, те давно умерли. Сооружение забросили, а выход завалили.
— Ты хочешь сказать, — её глаза уставились на Лормана, — что мы отсюда не выберемся, да? Все так серьезно? — ирония в ее голосе не оставляла ни каких сомнений в том, что она про все это думает. — Может, еще скажешь, что нам здесь придется и заночевать?
— Может…
— В этом склепе?! — воскликнула она. — Ты в своем уме?! А люди где делись? — прошептала Лика и испуганно прижалась к Лорману. — Вообще, куда все делось к чертовой матери?
— Ты меня спрашиваешь?
— А здесь, извини, разве еще кто-то есть кроме нас?
— Не знаю… Только что были.
— И где они теперь? Испарились? — Лика рассмеялась нервным смехом. — Люди, блин, где-е вы-ы? — прокричала она в пустоту и затихла, прислушиваясь…
— Все уехали, — пошутил Лорман. — Быстро так, взяли, собрались и уехали.
— Сволочи…
Носилки, кроссовки, шлепанцы…изуродованные болью лица, еще теплые и уже холодные, смерть вперемешку с жизнью, скрюченные пальцы окостеневших кистей рук, блестящее золото разломанной оправки для камушка…Лорман вытянул руку и осторожно накрыл сломанную сережку. Кто-то наступил ему на кисть, но он этого даже не почувствовал. Лорман тоже наступает им на головы, но… Вот маленький мальчик с голубыми глазками и розовыми щечками схватился ручонками за уже посиневшую маму. Он наступает ему на голову, а тому хоть бы хны, нога проходит сквозь череп, ни какой реакции, кроха продолжает теребить мамину ладошку. Сбрендивший мальчик, мертвая мама…
Были и еще кадры, но Лорман их не запомнил. Все вдруг пропало и стало тихо, тихо… как в склепе.
День 3, эпизод 19
Эпизод XIX
— Проблемы?
Коршун поднял голову и увидел нависшего над собой полицейского.
— Нет, командир, все в порядке, — сказал он и снова повернулся к сидящей напротив него девушке. — Теперь…все нормально, — поправился он. — Немного переволновалась…
— Может, помощь требуется? — офицер с сомнением посмотрел на сидящую.
— Только что врач был, — соврал Коршун. — Сказали, что скоро пройдет, это шок…
— А то сейчас вызову.
— Не надо, сами справимся, да? — он взял обхватил её ладошки своими ручищами. — Сейчас немного посидим и двинем, правильно?
Рита, а это была именно она, лишь слегка кивнула в ответ, но этого было достаточно, чтобы полицейский посчитал свою работу выполненной и отправился дальше наводить порядок.
— Ушел? — спросил Коршун блондинку, из последних сил стараясь сохранять спокойствие.
— Ушел, — ответила та. — Уже и не видно…
Коршун взял пульт и переключил канал в телевизоре. События трехчасовой давности полностью забили в голове идущую по нему программу.
— Рита, ты меня узнаешь? — он снова вернулся назад на площадь. — Я приходил к тебе в больницу.
Девушка кивнула.
— Вот и хорошо, — обрадовался он. — Ты только не бойся, обратно тебя никто отправлять не собирается.
— Правда? — не поверила она, но в голосе все-таки блеснула надежда.
— Правда, — он улыбнулся.
— Я вам не верю.
— Тебя разыскивают, — он не стал оправдываться и что-то доказывать. — И, скорее всего, они уже знают, где ты…
— Оранжевые человечки?
— Все, — Коршун кивнул, — и эти тоже. Они, кстати, охотятся и за нами.
— Да, — сказала она и перевела
