Отстраняясь от скважины и решив, что я все это выдумала, я услышала по ту сторону – из темной зоны в стене – звук, который мог издать только человек.

Кто-то чихнул. Там кто-то был.

Я вскочила, схватила матрас и откинула его. То же самое сделала с пружинным блоком, отделанный оборками чехол которого накрыл меня с головой, как белая простынь, если бы я играла в привидение. Затем прыгнула к ручке и повернула ее. Дверь заскрипела, и у меня не хватило места, чтобы открыть ее полностью, но этого оказалось достаточно, чтобы проверить, стоит ли за ней кто.

Никого и ничего. Лишь тени.

Похоже, это усадка дома. Или дышала вентиляция. Или в стенах играла пустота.

Но подождите. Что скрывала эта дверь? Шкаф? Ненужный и очень-очень темный шкаф? Я попыталась открыть дверь шире, но мешался пружинный блок, поэтому я протиснулась в темноту.

За невысокой белой дверью было темно, пока я не обнаружила свисающую с потолка веревку. Я потянула за нее, и, щелк, ярко вспыхнула лампочка, позволив мне рассмотреть стены – из красного кирпича – и узкое пространство, где места хватило бы максимум человек для двух, стоящих плечом к плечу. А потом заметила лестницу.

Это лестничный колодец, а не шкаф.

Я посмотрела в темноту, в которой исчезали ступеньки. Если бы я дома обнаружила спрятанную лестницу, которая ведет в кромешную темноту и меня бы ничто не вынуждало поступить иначе, я бы разумно выбежала прочь, закрыла дверь, запечатала ее и никогда не открывала. Но сегодня только первый день новой жизни, а я уже воспринимала все по-другому, ощущала незнакомую мне энергию, нарастающий гудящий заряд.

Ступеньки видны были до потолка моей комнаты, а затем исчезали в темном углу. Придется туда подняться.

Я постепенно, нащупывая босыми ногами прохладные деревянные ступени, добралась до верхнего изгиба; свисающая с лампы веревка с постукиванием качалась. Пролет оказался узким, и следующий снова с изгибом уходил вверх. Наверное, вел на чердак. Я не понимала, зачем шла дальше, почему мне было так важно в этом убедиться.

Я нащупала стены из кирпича. Чувствовала себя словно внутри печной трубы.

Наверху второго пролета я ожидала увидеть дверь – иначе куда тогда вела лестница? – и вот передо мной в стене появляются очертания дверного проема. Но вместо двери в нем стена из кирпича, не дающая попасть на другую сторону. Кирпичи выложены кривовато, как будто это делали в спешке, испытывая страх и применяя силу. Каждая трещина была заделана раствором.

Я прижалась ухом к холодной стене, но кирпичи были прочными, плотными – не пропускали ни звука.

Я прижала руки к кирпичам и начала искать какое-нибудь углубление, трещину или скол, в который я могла бы заглянуть. Опустившись на колени, я обнаружила отверстие, черное и зияющее, и решила в него посмотреть. Внутри оказалось совсем темно, тихо и… призывающе.

Я просунула туда палец, проверяя, отверстие ли это, и он прошел до самой костяшки, но отверстие оказалось еще глубже.

Я отдернула руку.

Когда я снова заглянула в него, клянусь, я увидела там танец теней – переливы темного и очень темного. А затем картинка стала четкой. В этой темноте я увидела девушку, но далеко, намного дальше, чем казалось возможным, будто я смотрела в телескоп, наведенный вдаль. Она шла по лесной дороге спиной ко мне. Меня что-то потянуло, что-то знакомое, и я повалилась вперед.

Время за ве´ками отскочило назад, к прошлой ночи.

Я двигаюсь по дороге, огибаю ту самую иву у поворота – по старому шоссе без фонарей и нормальной обочины. Пешком, потому что прав у меня больше нет, как и машины. Мама просила меня не ходить, но я все равно стремлюсь туда – на вечеринку.

На улице свежо. На мне та же одежда, что была днем, и я сжимаю в руках небольшой фонарик, свисающий с брелока для ключей. Во мне бурлит целеустремленность. Злость никуда не делась, не прокисла и не сморщилась. Я рисую перед собой вдалеке две цели, и они ведут меня.

Летом вечеринки всегда проводятся на свежем воздухе, ночное небо принимает крики, земля и мох намокают от пролитого на них дешевого ликера и пива. Здесь нет видимых стен или границ, дверей, чтобы кто-то не мог войти.

Я знаю, где проходит вечеринка в лесу – подальше от дороги, чтобы любопытные взрослые не всполошились и не прикрыли ее. Стоя на окраине и наблюдая за собравшейся у костра компанией, я ощущаю рывок за лодыжку, словно что-то глубоко в земле хочет удержать меня на месте. Но это лишь корень дерева, и я освобождаю ногу и иду на шум, к огню.

Мне здесь не место, но так темно, что можно смешаться с толпой, достать из холодильника пиво и устроиться на камне подальше от костра. Я ищу их. На лицах бликует свет, рисуя зловещие брови и крючковатые носы, рты из-за тени обретают форму злобных ухмылок. Бутылка в моих руках такая же зеленая, как полог деревьев днем. Я подношу ее ко рту, отклоняюсь назад. Следующее, что я помню, – бутылка пуста, и я иду за другой. Все начинает пошатываться. Или это я? Я пришла устроить очную ставку с сестрами, но потеряла бутылку, а холодильник очень далеко от меня. Я слышу свое имя. Меня зовет какой-то знакомый парень из школы. Слышу, как громко разговаривают девчонки у костра, но не со мной, и помимо этого вой какого-то животного, раздающийся вдали. Я думаю о том, что меня растерзает волк и я проживу всю зиму в его коже, а значит, никогда отсюда не выберусь.

Слышите – меня зовет какой-то парень.

– Кто здесь?

Мое тело отправляется на поиски. Подальше от костра, от холодильника с пивом и неприветливых по отношению ко мне людей.

Что-то не так. Меня заманили на темную опушку, и здесь нет никакого парня.

Дальше события развиваются быстро. Возможно, алкоголь перевернул все с ног на голову, возможно, были сказаны слова, прозвучали предупреждения и угрозы, но первое, что я осознаю, – это удар зеленой кроссовкой с белыми шнурками, которые светятся в темноте, словно зубы. А затем другой обувью различных цветов и принадлежащей множеству ног.

Я слышу, как вскрикиваю, встаю, но не знаю, что мне делать. Девчонки размахивают бесконечным количеством рук. Даже деревья присоединились. Я не могу с ними бороться, не могу их удерживать. Среди них – две, с которыми я выросла, заехав в их дом в девятилетнем возрасте. Старшая сводная сестра – на год старше, на голову выше меня – неутомима и сильна, хорошо ориентируется в темноте. Другая использует ногти. Их