— Ты что творишь?! — заспанно, сквозь зевок рычит он, сомневаясь, что его мычание безумной коровы хоть кто-то понял.

— Там это. Соня пи-пи хочет.

— Бра-атик, — сгорбившись над столом, радостно и отчаянно стонет Соня при его появлении, отчего его сердце пропускает удар. — Пи-пи, — как мышка пищит она, сжимая бёдра.

Увидев на столе свою бутылку коньяка, Вадим подхватывает сестру на руки и бежит с ней в санузел. Отвернувшись, придерживает её неустойчивую фигуру на унитазе. Не зная, куда деть глаза, он натыкается на собственное отражение в зеркале. Его орехово-серые глаза выглядят по-другому. В них плещется усталость, а вместе с ней и жизнь, чего он уже давно не замечал.

— Ну-ка дыхни, — требует он, выходя с ней обратно в коридор.

— Не п-п-пила я, — ворчит Соня, но, наткнувшись на его требовательный взгляд, выдыхает ему в лицо.

Сквозь множество ароматов ему не удаётся унюхать присутствие коньяка. Это обнадёживает его. Глянув на сонное лицо сестры направляется мимо кухни. Единственное его желание — уложить уставшую девчонку спать, а затем объявить завершение мирного девичника, превращающегося в распитие коньяка.

— Эй! — Соня дёргает его за ворот футболки.

«Ну вот, началось», — вздыхает Вадим.

— Ты к-к-куда?! Мы не закончили! — грозно твердит она и пальцем показывает на ожидающую её компанию за столом.

— Пьянки не будет. Да и спать давно пора. И нам надо поговорить.

— Ладно, — сдаётся Соня. — П-п-пока! — кричит она новым подругам перед тем, как Вадим заносит её в свою комнату и ногой закрывает дверь.

Усадив сестру на кровать и дождавшись, пока она переоденется, Вадим заявляет ей, что она больше не появится в больнице, пока ситуация с Радовым не разрешится. Он придумывает глупую отмазку — Соня заболеет и ей будет лучше пересидеть дома. Если это не поможет, тогда напишет отказ от лечения. Задумчиво выслушав объяснения такого решения, Соня понимающе кивает. Вадим укладывает сестру в кровать и ложится рядом, но поверх одеяла.

— Ты слишком большой, чтобы лежать со мной, — недовольно замечает Соня, когда он прижимает её к себе.

— А ты слишком маленькая, чтобы засыпать одной в чужом доме.

Фыркнув, она всё равно подвигается поближе к нему и не возражает против тихой колыбельной, нашёптываемой в затылок. Эту самую колыбельную Вадиму пела мама больше двадцати лет назад. Через полчаса Соня начинает мирно сопеть в его объятиях, несколько раз зовя при этом маму. Встав с кровати, Вадим целует сестрёнку в висок и потеплее укутывает одеялом.

Покинув комнату и бесшумно закрыв за собой дверь, Вадим осторожно идёт в сторону кухни. Он зол. В нём бушует ярость, и он знает, кто сейчас получит знатную взбучку. По чуть-чуть сёрбая коньяк из винного бокала, подопечная сидит за столом, а напротив неё Вика нарезает сыр тонкими полосками.

— О… глядите, мой раб явился. Можно?

Вадим отбирает у неё протянутый бокал и сливает алкоголь обратно в бутыль, туда же отправляет остатки из двух остальных. Испытывает облегчение — в итоге оказывается, что коньяка они едва ли выпили на глоток, да и то, наверняка, всё подопечная и выхлебала в одиночку. Он скрипит зубами — додумалась же она, вспомнила о его покупке, которой ему так и не довелось воспользоваться самому!

— У тебя мозгов совсем что ли нет? — шипит на подопечную. — А ты куда смотрела?!

— Но ты же не запрещал! — возражает Аня.

— Мы ждали твоего разрешения, — пожимает плечами Вика.

Вадим убирает коньяк обратно на полку.

— Детское время закончено. Живо в постель.

Вадим прожигает подопечную взглядом и ждёт её реакцию. Посмотрев на Вику, Аня получает безучастное пожатие плечами. Остановившись на Вадиме, она пялится на него, и на её лице растёт коварная улыбка, от которой ему становится неуютно. Принюхивается: пахнет чутка пьяной и безумно плохой идеей.

— Я тоже хочу на ручки. Покатай меня, мой раб! — она жадно тянет к нему свои щупальца, желая поскорее оказаться в объятиях. Видимо, завидует конкурентке. Вадима аж передёргивает от мысли, до чего её доведёт ревность, подлитая глоточком коньяка.

— Я тебе не раб. Сама топай.

Демонстративно сложив руки на груди, Вадим приседает на край разделочного стола и наблюдает за ней. Вика поступает аналогично, жуя пластинку сыра. Надув губки, подопечная кривит ему обиженную моську и сползает со стула на пол, на четвереньки, и начинает вразвалочку ползти в свою комнату.

— Напила́ся я пьяненько… — неспешно начинает она распевать на всю кухню, растягивая слова, — не дойду до краватки… Не дойду! — взмахивает рукой и едва не падает от этого. — Так и быть, вот тут усну.

Подопечная плюхается на пол, не проползя и пары метров. Подхватив под мышки выпендрёжницу, Вадим поднимает её на ноги и тут же ловит падающее тело на руки. Подозрительно ловко две изящные ручки обхватывают его за шею. Девушка смотрит на него лукавой улыбкой, а затем откидывается назад.

— Вперёд, мой раб! Держим курс на горшок!

— Ещё хоть один раз скажешь «раб», и я сдам тебя твоему самому яростному фанату.

— Это кому же? — встревает Вика.

— Радову.

В напряжённой и долгожданной для Вадима тишине они покидают кухню. Вернув Аню обратно на ноги перед дверью в санузел, он терпеливо дожидается, опасаясь очередной её выходки. Через пару минут подопечная, оставив свою напускную нетрезвость и несерьёзность, пересекает коридор и входит в свою комнату под его пристальным взглядом. Перед тем как раздеться, подопечная подходит к нему вплотную.

— Ты правда хочешь меня отдать ему?

Даже в полумраке Вадим видит, что слова, вкупе со сказанным перед отъездом из города, сильно напугали её. Закинув перебинтованную руку ей за шею, Вадим притягивает её к своей груди.

— Если бы хотел тебя бросить, давно бы бросил. Я вижу, что ты хорошая девушка. Просто ведёшь себя как засранка последняя. И если будешь беспредельничать, как с коньяком, у тебя будут проблемы. Повзрослей уже и будь серьёзнее. Детство уже закончилось. Запомнила?

Аня кивает.

— А можно тебя поцеловать?

— Чего?

Вадим отстраняет её от себя и хмуро смотрит в глаза. Вот только что же говорил ей!

— Ну, вот сюда, — она осторожно касается кончиком пальца его щеки.

Насчёт такого он не против. Не встретив сопротивления, Аня медленно приподнимается на носочки, намеренно не касаясь его тела. С закрытыми глазами она осторожно касается губами покрытой щетиной кожи. Всего секунда, и она отстраняется.

— Спасибо тебе. За всё, что ты сделал.

Аня также медленно возвращается в исходное положение. Не поднимая глаз, отходит от него и всем своим видом показывает, что хочет переодеться наедине. Оставив