Оставив розовый чемодан в коридоре, Вадим ставит слегка помятое ведёрко мороженого в морозильник и, не переодеваясь, усаживается за стол. С одной стороны — откупоренная бутылка коньяка, с другой — широкий бокал на короткой ножке в руке. Однако, как часто случается, дорвавшись до желанного, он уже не так сильно хочет пить, от чего грустно усмехается, играя бокалом между пальцев.
На столе начинает вибрировать ранее брошенный телефон. Вадим несколько секунд хмуро смотрит на неизвестный номер. У него записаны практически все врачи, так или иначе связанные с Соней, а больше звонить и некому. Нерешительно он жмёт на зелёную кнопку и прикладывает гаджет к уху.
— Слушаю.
— Вадим Миронов? — напряжение в голосе неизвестного собеседника сразу передаётся Вадиму.
— Да.
— Я Зубко Валерий Борисович, врач-анестезиолог Детской Краевой, звоню по поводу Вашей сестры…
Вадим готов поклясться, что его сердце пропустило пару ударов и упало куда-то вниз. Сам он смотрит перед собой. Все самые потаённые страхи разом наваливаются на него, сковывают тело, отчего даже наклонённый бокал застывает в руке. Вадим никак не может разобрать, что пытается сказать звонивший. Не слышит. В его ушах буквально стоит этот противный киношный писк кардиомонитора, а по щеке сбегает одинокая слеза.
========== VIII. Семейные обстоятельства ==========
Комментарий к VIII. Семейные обстоятельства
[1] ЧМТ - черепно-мозговая травма.
— Малая! — смахнув рукавом слёзы, кричит Вадим и выскакивает из кухни. — Малая!
Пара секунд, и он врывается в комнату подопечной, едва не сбивая ту дверью.
— Мы едем в город! — хватая перепуганную девушку за руку, Вадим тянет её за собой.
— Что… — та упирается свободной рукой в дверной косяк. — Что случилось?
— Мне надо в больницу.
Ему надо назад. У него нет времени на всё это! Перехватив за предплечье, он тянет подопечную уже сильнее, но та вырывается, отступает и напряжённо смотрит на него.
— Всё из-за той девушки? — спрашивает Аня, разминая конечность. — Езжай один.
«Опять хочет сбежать», — догадывается Вадим, но натыкается на нетипичный для подопечной взгляд — серьёзный, требовательный, даже подталкивающий и… понимающий?
— Я не сбегу, — заявляет Аня, глядя ему в глаза. — Обещаю. Езжай.
Вадим напряжённо выдыхает. Ему надо спешить, под тяжестью случившегося он делает шаг назад, не разрывая зрительный контакт. А девушка по-прежнему смотрит так, словно вот-вот сама пинками погонит до самого города. «Скорее!» — читает он в свинцово-серых глазах.
— Не подведи, — до конца не веря в собственные слова, шепчет Вадим и указывает на неё пальцем.
Аня улыбается и слегка кивает. Вадим бежит к выходу и слышит в спину «удачи».
Он выскакивает из дома, перепрыгивает сразу все ступени и несётся к воротам, что только недавно запер. Спустя чёртову минуту задом выезжает со двора, разворачивается и газует, от чего мелкие камешки выстреливают из-под колёс. Вылетев на пустую дорогу вместе с клубами пыли на хвосте, Вадим вжимает педаль в пол и разгоняет машину. Лишь углубившись в лес замечает, как стрелка спидометра едва не доходит до ста сорока. Все связанные с Соней мысли тут же прерываются мрачной фантазией очередной, уже его аварией. Ему нельзя, ни в коем случае нельзя этого допустить. Надо успокоиться, иначе быть беде.
Вадим жмёт на тормоза, пока машина полностью не останавливается как раз под тенью нависших деревьев. Он смотрит на дорогу поверх вцепившихся в руль кистей и дышит так, словно пробежал пешком всё это расстояние на аналогичной скорости. Его трясёт. Кое-как сосредоточившись, Вадим включает аварийку, а затем ноющими от напряжения пальцами нащупывает в бардачке запасную пачку сигарет и выходит из машины. Прислонившись к двери, закуривает и набирает номер Майкла.
— Я слушаю.
— Я оставил Аню одну и уезжаю в Краснодар, — Вадим старается говорить спокойнее, но голос всё ещё дрожит.
— Причина? — настороженно спрашивает дворецкий Мельниковых.
— Моя сестра… — глубокий выход и вдох, а глаза мечтательно прикрываются. — Она очнулась.
Но это не мечта. Вадим не рванул бы в город просто так, поверив словам неизвестно кого. Он поверил Кате, которой позвонил сразу после окончания разговора с врачом. Ему до сих пор кажется, что всё это — слишком сладкий сон после тяжёлой дороги. Точно так же, как совсем недавно всё виделось непрекращающимся кошмаром. Однако обжигающие кожу лучи солнца да порывы ветра с запахами леса, говорят об обратном. Столь реалистичных снов не бывает, он уверен. Но ему всё ещё страшно, и поэтому он так легко поддался на уговоры подопечной оставить её, а не тащить за собой силком.
— Искренне рад за Вас, — спустя небольшую паузу добродушно отвечает Майкл. — А что до Ани, я прослежу за ней, не беспокойтесь.
— Спасибо.
Вадим заканчивает звонок и сплёвывает остаток сигареты на асфальт, тут же превращая её в блин носком шлёпанца. Только сейчас он замечает, во что обут и, подбирая окурок, тихо матерится. Короткий разговор на стороннюю тему немного помог успокоить эмоции — теперь они бурлят чуточку тише. Сев в машину, трогается с места, стараясь сконцентрироваться на очередном часу в дороге. Это главное, а сестрёнка обязательно дождётся его.
***
Вадим неспешно отпивает уже второй стаканчик кофе из автомата на первом этаже больницы. Как бы он не спешил раньше, теперь оттягивает момент встречи, внутренне всё ещё страшась того, что ждёт его, словно дорожка должна окончиться в морге. Придумав очередной повод не идти наверх, достаёт телефон и заходит в «Стража». Довольно хмыкает: подопечная слово держит — её айфон всё ещё в пределах американских хором. В этот момент экран перекрывает очередное сообщение от Кати в ватсапе — уже третье с момента его появления в здании. Он задерживается, никак не приходит, не отвечает, и она волнуется за него, о чём прямо говорит в сообщениях, но так и не звонит. Вадим с улыбкой допивает дымящийся напиток — Катя хороший друг, ставший неоценимой опорой для него в столь тяжёлое время. Выбросив стаканчик, он собирается с духом и заходит в пустой лифт, нажимая заветную цифру.
Однако до койки сестры Вадим не доходит и, постучав, останавливается в кабинете заведующего отделения. Сам заведующий — бывший военврач, работающий в отделении уже больше десяти лет, что ярко отразилось на нём: он всегда говорит прямо, откровенно и по существу, без капли сострадания и с немалой долей цинизма. Вадим давно заметил, что его глаза пусты, бездонны, а сам он лишён каких-либо эмоций, словно те давно выгорели,
