Она пригласила Кунсайта пройти внутрь, в светлый холл, который, наверняка, до посещения этого дома Зойсайтом и Ами, был со вкусом обставлен. Теперь же он выглядел пустым и негостеприимным, хотя и было заметно, что Киоко, как могла, уменьшила последствия набега ночных варваров.
— Мы ненадолго! Только душ примем! — из двери ближайшей комнаты появилась Минако.
Она уже раздобыла где-то яблоко и теперь торопливо прожевывала огромный кусок, одновременно бегом поднимаясь по лестнице.
На седьмой ступеньке она остановилась, медленно повернулась и, тщательно прожевав, пояснила:
— То есть, мы, конечно, не вместе примем душ. Сначала я, потом он. Или наоборот. Но точно не вместе.
Подумав еще секунду, она кивнула, словно удовлетворившись собственным объяснением, и продолжила путь наверх, правда, теперь уже медленнее.
Кунсайт услышал рядом тяжелый вздох, но не повернулся.
Он совсем не хотел, чтобы у матери Минако была хоть какая-то возможность понять, что гость сейчас всеми силами прогоняет мысли об ее дочери в душе.
Надо как-то отвлечься.
— Она надолго? — спросил Кунсайт.
Киоко кивнула.
— Ее теперь оттуда и за волосы не вытащишь, пока она не использует все косметические тюбики и не споет альбом «Трех звезд». Хотите чаю?
***
Когда горячие струи воды ударили по плечам, Минако едва не застонала от наслаждения. До этой минуты она и не думала о том, насколько устала за эту ночь. Все произошедшее казалось странным сном, бесконечным калейдоскопом невероятных событий, запомнить которые можно было только урывками, яркими пятнами. Преграждающая путь широкая рука, полутьма закулисья и яркий свет стробоскопов, лацканы желтого пиджака, горький привкус дешевого кофе, свежий запах одеколона Ятена…
Тонкие чернильные линии, переплетающиеся в замысловатый узор на коже, аромат лимона и ментола, дымчатый цвет глаз, светлые пряди волос, такие мягкие на вид, что хочется прикоснуться…
Минако закрыла глаза и уткнулась лбом во влажный кафель стены, подставляя под горячую воду макушку.
Вот и все.
Здравствуй, новое утро, здравствуй, новая влюбленность.
Даже смешно становилось от того, насколько просто это произошло.
Минако всегда ждала любви. Той самой, настоящей, от которой коленки подгибаются и голова кружится, как от стакана яблочного сидра. Она вглядывалась в лица прохожих мужчин, она изучала врачей и преподавателей, оценивала случайных попутчиков в автобусе в надежде столкнуться взглядами и понять, что это судьба. Каждый раз представляла, что вот он — ее единственный суженый, с которым она проживет долго и счастливо. Даже друзей Мамору не миновала эта участь, хотя Минако скорее лишилась бы языка, чем призналась подругам, что всерьез рассматривала Нефрита, Джедайта и Зойсайта как потенциальных спутников.
Только Кунсайт никак не хотел представать в этой роли, только он один.
Наверное, стоило сразу догадаться. У судьбы весьма своеобразное чувство юмора.
— Ну почему так всегда? — прошептала Минако, легонько стукнув кулаком в стену.
Минако Айно ждала любви и радовалась каждой новой влюбленности.
Но прежде у нее всегда была хоть небольшая надежда на взаимность, на счастливый исход.
Теперь же…
На что бронтозавру глупая канарейка?
Минако хмыкнула, резко закрутила вентили, перекрывая воду, и вышла из душевой кабины. По телу тут же пробежал холодок, заставив вздрогнуть от неожиданности. Больше всего хотелось вернуться обратно в заполненную паром кабину, где было тепло, пахло шоколадным гелем для душа, а все проблемы были надежно отрезаны матовым стеклом.
Но ее водные процедуры и так уже затянулись. Минако схватила с вешалки платье, торопливо натянула его через голову и потянулась за расческой. После нескольких часов, проведенных в полицейском участке, волосы были в невообразимом беспорядке. Казалось, что расчесать их можно, только выдернув при этом большую часть.
На то, чтобы привести себя в порядок и наскоро нанести подходящий макияж, ушло около получаса, и Минако, на бегу прокрашивая ресницы, уже представляла, как ее будут отчитывать за неторопливость.
Не утруждая себя уборкой, она оставила косметику на полке, а полотенце — небрежно брошенным прямо на полу, и поспешила спуститься в гостиную.
К ее удивлению, Кунсайт вовсе не выглядел раздраженным или сердитым. Он спокойно сидел в кресле, склонившись над журнальным столиком, и что-то разглядывал. В смуглой руке, аккуратно отставленной в сторону, чтобы ничего не заляпать, была тонкая фарфоровая чашка из лучшего семейного сервиза.
Мама как раз рассказывала что-то невероятно забавное, судя по всему. Она то и дело хихикала, прикрывая ладонью рот, и тыкала пальцем в толстый ветхий альбом на столике.
В голову Минако закрались подозрения.
— Я закончила, — громко произнесла она, огибая кресло, в котором сидел Кунсайт, и попыталась украдкой заглянуть в альбом.
Так и есть. Детские фотографии! Целый альбом ее детских фотографий, тех, на которых Минако в глупых костюмах Микки-Мауса и с криво отстриженной челкой собственного дизайна.
— Душ свободен, — девушка склонилась почти к самому уху Кунсайта, чтобы он наверняка услышал.
Гостю, казалось, и дела нет до того, что она говорит. Он лениво отмахнулся, продолжая разглядывать заклеенные выцветшими фотографиями страницы.
— Твоя мама предупредила меня, что ты можешь бесконечно принимать душ, поэтому я съездил в отель и переоделся там.
Только теперь Минако заметила, что на нем уже другой костюм — идеально-черный, выглаженный до остроты стрелок на брюках, со светло-голубым краватом, не завязанным, а просто сколотым булавкой, и такого же цвета платком в нагрудном кармане.
Значит, ему предстоит быть парой Ами.
Это была идея Рей — подобрать для шаферов галстуки и платки под цвет платьев подружек невесты. Они тогда с девчонками еще долго обдумывали эту идею и едва не рассорились, распределяя между собой парней. Ами первой забрала себе Кунсайта, потому что просто позвонила ему, пока все остальные ругались, и спросила, как он относится к оттенку «ниагара». Минако оказалась второй по проворности: быстро оценив оставшиеся кандидатуры, она заявила, что забирает Джедайта. Это автоматически решило все дальнейшие споры. Никто бы не хотел увидеть, что будет, если Макото и Нефрит окажутся в одной цветовой гамме, поэтому Рей благородно забрала болтливого красавца себе.
Теперь же, оценив, как пресловутый «ниагара» оттеняет глаза Кунсайта, Минако всерьез задумалась, не поздно ли еще поменяться шафером с Ами.
— Так значит, семь лет занималась игрой на фортепиано? — Кунсайт повернул голову, и запах ментола от его волос стал еще сильнее. — Киоко рассказала мне, что ты однажды едва не выиграла конкурс у Маико. А я-то удивлялся, откуда в нашем разговоре всплыло имя Рахманинова!
— Третий концерт? — уточнила мама, подливая Кунсайту в чашку еще чая. — Это ее любимый. Она могла целыми днями его разыгрывать, приходилось ее из-за фортепиано сладостями выманивать…
— Мама! — прошипела Минако, прожигая родительницу негодующим взглядом. — Кунсайт,
