– Я что-то нашел! – окликнул он.

Эфира резко развернулась, перебираясь через кучи мусора к главным ступеням, где стоял Илья, хмуро глядя на что-то в руках.

Он глянул на Эфиру, когда она подошла.

– Забудь, – извиняясь, сказал он. – Я думал, это записка, но это только мусор.

В его руках был лист белого сморщенного пергамента. Он начал его сворачивать, но Эфира быстро выхватила его из рук.

– Стой, – сказала она. – Мусор не всегда только мусор.

Будучи Бледной Рукой, Эфира часто находила креативные способы выслеживать своих жертв. Убийства должны были быть старательно спланированы, а это означало, что нужно пользоваться всем, чтобы узнать больше о своих жертвах, чтобы получить преимущество. За годы она обнаружила, что лучший способ что-то о ком-то узнать – порыться в их мусоре.

Она поднесла сморщенную бумагу к лицу и понюхала. Сахар и орехи. Опустив ее, она увидела, что Илья таращится на нее, словно она сделала нечто по-настоящему неприятное. Проигнорировав его, она перевернула бумажку и поискала чернильную печать, уверенная, что найдет ее.

В нижнем углу листа она разглядела светло-зеленую печать в форме оливы.

Она глянула на Илью, все еще косо смотрящего на нее.

– Это из пекарни вверх по улице, – сказала она ему. Это было любимое место Беру, хотя Эфира предупреждала ее не появляться там слишком часто, чтобы пекарь не начал ее узнавать.

Выражение его лица не изменилось, и Эфира нетерпеливо убрала бумажку.

– Пекарь, должно быть, видел что-то, что могло бы указать нам верное направление.

Илья махнул рукой на пустую улицу.

– Сейчас середина ночи. Уверен, что все, кто что-то видел, уже спят.

– Так мы их разбудим, – сказала Эфира, пускаясь вниз по лестнице и таща его за собой.

Пекарь не был особенно рад тому, что его разбудили в полпервого ночи, но Бледная Рука научила Эфиру тому, что внешность безобидной, невинной нормальной восемнадцатилетней девушки имеет свои преимущества. Как только она закончила свой слезливый рассказ о пропавшей сестре (выкинув несколько ключевых деталей), а Илья сгладил несколько моментов, искусно нахмурившись и запнувшись во время рассказа, пекарь размяк, как фига на лозе.

Он внимательно посмотрел на пергаментную обертку.

– Простите, – сказал он. – Это моя. Но я не видел вашу сестру.

Сердце Эфиры упало. Это было маловероятно, она знала, но только это у нее и было. Она так устала забредать в тупики. Сначала с поисками Чаши Элиазара, а теперь в поисках Беру. Она устала постоянно оказываться на шаг позади.

– Простите, что мы побеспокоили вас так поздно, – мягко сказал Илья, положив руку на поясницу Эфиры и уводя ее прочь. – Спасибо вам за уделенное время.

Он начал было уводить ее прочь по коридору.

– Я не видел вашу сестру, – окликнул их пекарь. – Но я видел северянина, похожего на вас. – Эфира с Ильей остановились. Пекарь смотрел на Илью.

– Правда? – спросила Эфира.

– Ага, – сказал пекарь. – Я помню его, потому что он был покрыт грязью, сажей или чем-то вроде того. Он прошел мимо еще раз с другим парнем, который почти засыпал у него на руках.

Эфира развернулась к пекарю.

– С еще одним парнем? Как он выглядел?

Пекарь пожал плечами.

– Я видел его издалека. По-моему, на нем был темно-синий плащ.

Темно-синий, как плащ паладинов.

– Вы видели, куда они отправились?

– Конечно, – ответил пекарь. – Вниз по дороге, скорее всего к тавернам у доков. Я помню, что забеспокоился, доберутся ли они туда. Парень в синем выглядел очень плохо.

Эфира быстро поблагодарила пекаря еще раз и пожелала ему хорошей ночи. Когда она развернулась, Илья все еще стоял там, где она его оставила, в нескольких шагах от нее в коридоре.

– Давай, чего ты ждешь? – спросила она, проносясь мимо него. – Там не может быть много таверн. Мы сможем найти нужную.

Он не сдвинулся.

– Думаю… может, тебе стоит пойти без меня.

– Что? Но мы нашли Антона! Почему ты?..

– Я не могу не вспоминать, что он сказал в нашу прошлую встречу. – Он пробежался рукой по волосам. – Я не хочу, чтобы все снова так получилось. Может, если сначала ты поговоришь с ним, расскажешь ему, что я рассказал тебе…

Она привыкла к его непринужденному собранному поведению, и эта внезапная неуверенность сбила ее с толку. Могло ли раскаяние Ильи быть настоящим?

Он опустил взгляд.

– Я не хочу его пугать.

Эфира мгновение следила за выражением его лица, усталость и тревога отпечатались на его лбу. Она так быстро поверила в худшее о нем, но, возможно, это снова жизнь Бледной Руки так исказила ее восприятие. Поиски монстров ухудшили ее способность видеть в людях хорошее. В этом Беру всегда была лучше. Она знала, что сделала бы ее сестра, если бы была здесь.

– Ладно, – наконец сказала она. – Если ты этого хочешь. Я пойду туда первой и поговорю с ним. Узнаю, что случилось с Беру. Может, потом он согласится поговорить с тобой еще раз.

Илья кивнул.

– Спасибо тебе.

Охваченная внезапным импульсом, Эфира протянула руку и коснулась его плеча.

– Он в порядке. По крайней мере это ты знаешь.

Его взгляд упал на ее руку, лицо наполовину подсвечивалось косым лунным светом, падавшим через окно. Он казался потерянным.

Эфира убрала руку и повернулась, спеша по ступенькам назад в ночь.