— Готова? — хмуро спросил Вождь.
— Готова, — согласилась я.
Он вскинул сумку на плечо и двинулся к выходу.
Я подождала, когда Шаттин спустится, заклинанием выдернула из камня крюк, на котором держались верёвки, и сбросила их вниз. Потом шагнула Личным Путём, остановилась за спиной Вождя и, подождав, когда он свернёт и засунет верёвки в сумку, спросила:
— Идём?
— Идём, — кивнул Вождь, и мы двинулись в обратный путь.
Погода была изумительная: ласково светило заходящее солнце, было тепло, но не жарко, лёгкий ветерок обдувал лицо, стрекотали кузнечики, откуда-то с вышины слышались трели невидимой снизу птицы. Не было никаких предвестников непогоды, и наш поход превратился в приятную прогулку.
«Мало ли когда этот ураган начнётся, — думала я, подставляя лицо под закатные солнечные лучи. — Николай не сказал, что он обрушится прямо сегодня. А завтра мы придём в селение, и никакая непогода нам будет не страшна».
До реки мы добрались без приключений. Перешли по броду на другой берег, и я думала, что мы снова заночуем на берегу, но Шаттин даже шаг не сбавил, хотя уже сгущались сумерки, и самое время было приготовиться к ночлегу.
— Шаттин, — позвала я, чуть не вприпрыжку догоняя быстро идущего Вождя. — Ты куда так спешишь? Я думала, мы на берегу привал устроим. Хотела, наконец, искупаться.
— На берегу — опасно. Если ночью начнется ливень, река может выйти из берегов, — пояснил Шаттин, но пошёл медленнее.
Мы прошагали ещё с полкилометра, и Шаттин, наконец, устроил привал возле огромной ели, спустившей густые ветви до самой земли. Я с трудом пробралась между длинными колючими иголками в этот природный шалаш, где могли разместиться несколько человек, и удивленно присвистнула:
— Как здорово! Здесь нам никакой дождь не страшен!
— Да, — кивнул Шаттин. — Мы с Фаррыхтом часто здесь ночевали.
И сердито добавил:
— Но если бы ты ушла Личным Путём, я был бы уже намного дальше. Ты меня задерживаешь.
«Так иди один. Без тебя доберусь», — хотела огрызнуться я, но глянула в его глаза и поняла, что только тревогой за меня вызваны эти слова. Что в действительности Вождю нравится наша прогулка, но предупреждение о непогоде, пришедшее так некстати, не даёт ему покоя, и он всеми силами стремится уберечь меня от новой напасти. И поэтому готов даже выставить себя в моих глазах грубияном и трусом, лишь бы я обиделась и ушла в селение Личным Путём.
— Непогода — это действительно настолько страшно? — спросила я, не отвечая на его выпад. — Почему ты так нервничаешь?
Он помолчал, потом снова нахмурился:
— Ты прочитала мои мысли?
— Нет, — мотнула я головой. — Я не лезу в чужие головы без спросу. Но я уловила твои чувства. Это у меня случается само собой, так что я сперва их считала, а потом поняла, что это не мои, а твои переживания. Извини. И всё-таки, ответь: чем так страшна непогода?
— Разве у вас непогоды не бывает?
— Бывает, конечно, но у нас непогодой называется всё, что погоду портит: дождь, тучи, метель. А ураганы и наводнения — это стихийные бедствия.
— Ну, считай, к нам приближается стихийное бедствие, — Шаттин растянулся на засыпанной хвоей земле. — И оно совсем близко. Пожалуй, лучше было переждать его в пещере. Но я думал, мы успеем. А теперь понимаю, что ошибся.
— Ты как-то чувствуешь его приближение? — поинтересовалась я.
— А ты прислушайся, — предложил Вождь — и тоже почувствуешь.
Я замолчала и начала вслушиваться в окружающую меня тишину. И поняла, что имел в виду Шаттин. Тишина была неестественной: не ухали ночные птицы, не стрекотали цикады, не вились возле освещающего наш привал огонька мотыльки. Тишина была вязкой и мрачной, казалось, её можно было потрогать руками и испачкаться. Меня передёрнуло:
— И когда эта непогода начнётся?
— Скоро уже. Но время на сон у нас есть, — невозмутимо ответил воин, не открывая глаз. — Спи, потом нужны будут силы.
— Может, лучше пойти, чтобы уйти подальше?
— Я и так тебя загонял. Отдыхай.
Шаттин повернулся на бок, и через минуту послышалось его сонное посапывание. А я вдруг поняла, что он прав. Гонка за Вождём по пересечённой местности действительно вымотала меня, и вряд ли бы я смогла сейчас так же быстро идти дальше. Надо отдохнуть, пока есть возможность. Только вот спокойно спать я вряд ли смогу. Пожалуй, лучше использовать заклинание быстрого сна. И высплюсь хорошо, и времени это займёт немного. А оставшееся время просто полежу, пусть Шаттин тоже отдохнёт.
Я затушила огонёк, прошептала заклинание и мгновенно уснула.
Проснулась я от непонятного глухого гула. Словно ветер завывал в печной трубе. Но труб поблизости не наблюдалось, и поэтому я, с трудом разглядев в сгустившейся тьме спящего мужчину, тихонько толкнула его в спину.
— Шаттин…
Он проснулся мгновенно. Резко повернулся, приподнявшись на локте:
— Что случилось? Почему ты не спишь?
— Слышишь? Какой-то шум странный.
Вождь прислушался:
— Я думал, у нас ещё есть время…
— Ты так говоришь, — передёрнула я плечами, — что я начинаю бояться.
— Раньше надо было бояться, — улыбнулся Вождь. — А сейчас нужно сидеть и ждать, пока всё закончится. Я думал, мы успеем добраться до поляны Отца леса. Там бы нас непогода и не коснулась. Но здесь тоже хорошее место. Не переживай, нам ничего не грозит.
И тут через лес пронёсся шквал. Деревья со стоном склонились к земле, послышался треск ломаемых сучьев. Толстая ель, служащая нам пристанищем, заскрипела, зашелестела длинными иголками, но выдержала порыв ветра, выпрямилась и только ниже склонила ветви, совсем скрывая нас от бушующей в лесу бури.
Вслед за шквалом хлынул ливень. В темноте, да за густыми ветвями я не видела дождевых струй, но по шуму, с каким капли били по листьям деревьев и врезались в землю, понимала, что дождь стоит стеной и возблагодарила предусмотрительность Вождя, благодаря которой мы сейчас даже не мокнем. Через густую крону ели до нас добирались только редкие капли.
— Сядь ближе к стволу, — посоветовал Шаттин. — Там сухо будет.
Но в сгустившейся мгле я не видела кончика собственного носа и даже приблизительно не представляла, с какой стороны от меня находится этот самый ствол. Щёлкнула пальцами, зажигая огонёк. Маленький фонарик осветил наше пристанище, выхватил из темноты неровный ствол, сухую хвою, толстым слоем покрывающую землю, лицо Шаттина…
— Потуши! — резко скомандовал Вождь, и так требовательно это прозвучало, что я сначала затушила огонёк, а потом с недоумением спросила:
— Почему? Ведь со светом лучше, уютнее.
— Ты боишься темноты? — удивился мужчина.
— Да, — неохотно подтвердила я. — Точнее, я боюсь не самой темноты, а того, что она скрывает. Я сейчас ничего не вижу, и это меня напрягает.
И в этот момент раздался мощный удар грома, от которого я на мгновение оглохла и,
