Я стояла, слушая треск сгорающих сучьев, глядя на всполохи огня. На душе было тяжело и мрачно. Было жаль погибшего совсем молодым воина, а ещё больше — оставшегося в живых Шаттина, который теперь до конца дней своих будет винить себя в том, что не смог спасти, заслонить собой, своего лучшего друга.

Я искоса бросила взгляд на Вождя. Опустившись на колени, он не спускал глаз с костра, а губы его шевелились, словно Шаттин разговаривал с уходящим товарищем. Впрочем, наверное, так и было.

Когда костёр прогорел, я спросила, тронув его за плечо:

— Теперь надо собрать золу?

Но тот только покачал головой:

— Нет. Сейчас всё произойдёт само.

И не успел он договорить, как над кострищем поднялся ветер. Он подхватил золу и понёс её, рассыпая над лугом. И через пару минут от костра осталось только тёмное пятно на земле, быстро затягивающееся молодой травой.

Шаттин проводил взглядом ветер, уносящий с собой останки Фаррита, и повернулся ко мне:

— Вам надо поесть, Светлейшая, и пора идти. Мы и так потеряли много времени.

— Что ты говоришь, Шаттин! — вспыхнула я. — При чём здесь время?! Мы прощались с твоим другом. Разве можно называть это время потерянным?

Шаттин прикусил губу, потом устало повторил:

— Вам надо поесть…

— Я не хочу, Шаттин. Пойдём лучше отсюда, — так же устало отказалась я. — Поедим позже, в лесу.

— Хорошо, — согласился Вождь и, вскинув на плечо обе сумки, пошёл вперёд.

— Шаттин, — вскинулась я. — Давай одну сумку я понесу.

Но он даже не повернулся в мою сторону, и мне пришлось догонять его.

В полном молчании мы прошли пару холмов и, наконец, Шаттин остановился возле небольшого родника, бьющего из-под земли возле высокого дерева. Скинул на землю сумки, расстелил оставшееся одеяло:

— Отдохните, Светлейшая. Сейчас пообедаем, а потом пойдём уже без привалов до самой пещеры. Надо успеть добраться туда до темноты.

Я с облегчением опустилась на одеяло. Честно говоря, я очень устала. И не столько от боя или длительной ходьбы, сколько от ощущения собственной вины в гибели воина. Это была не его война, он был обычным человеком, а оказался втянутым в противостояние магов и поплатился за это жизнью. И это было настолько неправильно, что хотелось кричать, на глаза наворачивались слёзы, а пальцы сами собой сжимались в кулаки…

Шаттин раскрыл сумку, вытащил хлеб и варёное мясо, молча протянул мне. Я нехотя начала жевать. Есть не хотелось, но я понимала, что надо подкрепиться и через силу запихивала в себя бутерброд, не чувствуя вкуса. Едва я доела и напилась воды из родника, как Шаттин встал:

— Пойдёмте, Светлейшая.

И, подхватив сумки, зашагал вперёд.

— Шаттин!

Я догнала его и пошла рядом.

— Шаттин… если сможешь… Прости меня.

— Что? — Шаттин остановился и с удивлением посмотрел на меня. — За что?

— За смерть Фаррита. Это не ваша война. Мне надо было идти одной.

— Чтобы дракон сжёг вас? Вы бы не смогли отбиться сразу от двух нападающих. И не надо жалеть Фаррита. Мы — воины, мы готовы к смерти. Да, у нас нет войн между племенами. Но есть дикие звери, есть злые Духи, есть колдуны, насылающие на селения всякую нежить, есть ненормальные, наевшиеся диких ягод фальдии и под их воздействием готовые убивать всех, кто под руку попался. Фаррит сам вызвался пойти со мной. Он знал, на что идёт. И война эта — наша общая. Великий Шаман рассказал нам, что будет, если Жезл попадёт в руки Гэттора. Мы не можем этого допустить. И вашей вины тут нет. Война без жертв не бывает.

Шаттин помолчал немного, глядя в землю перед собой, потом тихо продолжил:

— Единственное, о чём я жалею, что дракон не с меня начал. Возможно, мне удалось бы увернуться.

— А если бы ты погиб? Ведь ты — Вождь. На кого ты оставил племя?

— У меня есть младший брат. Если со мной что-нибудь случится, Вождём станет он.

— Понятно, — пробормотала я. Легче мне после этого разговора не стало, но какая-то ясность появилась. — Пойдём дальше?

— Пойдём, — согласился Шаттин и снова зашагал по тропинке впереди меня.

По дороге я снова, в который раз прокручивая в голове наше сражение с Гэттором, пыталась понять, что же нас спасло. Откуда взялся этот странный звук, которого не вынес даже дракон? Может, это флограссы постарались? Но кто из них может так гудеть? Вот мягкий коврик из травы мне под спину положить, чтобы я не ушиблась при падении, они сумели. И камней для Гэттора на дорожку насыпать — тоже. А инфразвуком драконов пугать… Сомневаюсь я, что они на это способны.

Откуда пришла эта неожиданная помощь?

Так ничего и не придумав, я неожиданно уткнулась носом в спину внезапно остановившегося мужчины.

— Ой! Ты чего?

— Мы почти пришли, — обернулся он. — Вот пещера.

Я выглянула из-за его спины и удивлённо присвистнула:

— И как мы туда заберёмся?

Лес кончился. Перед нами была каменистая пустошь, полого поднимающаяся кверху и примерно через полкилометра упирающаяся в вертикальную стену светло-серой скалы. А в скале, метрах в двадцати над землёй, зияло тёмное овальное отверстие — вход в пещеру.

— Я не дракон, летать не умею, — грустно констатировала я, разглядывая отвесный подъём.

— Зато вы умеете ходить Личным Путём, — ответил Вождь. — Сейчас им туда и пройдёте. Только сначала я заберусь, пещеру проверю. Вдруг там уже кто-то есть.

— Кто, например? — поинтересовалась я.

— Например, какой-нибудь горный хищник. Их здесь много.

— А если там Гэттор окажется? С ним ты не справишься.

Шаттин молча пожал плечами и, скинув сумку, начал в ней рыться. А я продолжила расспросы:

— Как ты собираешься туда залезть? Скала ведь отвесная.

Шаттин выпрямился, держа в руках большой металлический крюк с привязанной к нему верёвкой.

— Мы туда уже не один раз поднимались. Не беспокойтесь за меня.

— Хорошо, не буду, — покладисто согласилась я, решив, что пойду в пещеру сразу, как только Шаттин поднимется, чтобы оказаться там одновременно с ним. Мало ли на что он там нарваться может. Вдруг, действительно, нас там уже Гэттор с драконом поджидает?

Мы дошли до скалы, и я задрала голову, чтобы увидеть вход. Ох, и высота! Как только парень туда забираться собирается? И услышала:

— Отойдите немного в сторону, Светлейшая, чтобы я вас не задел.

Я отступила на несколько шагов, а Шаттин раскрутил верёвку и сильным взмахом забросил крюк высоко наверх. До пещеры крюк, правда, не долетел, зацепился за какой-то уступ. Шаттин подёргал верёвку, проверяя, хорошо ли она держится, и быстро полез вверх. Добравшись до крюка, встал на уступ, и дальше полез уже по скале, ловко цепляясь за шероховатости стены.

Я смотрела на этот альпинистский аттракцион, открыв рот. Это какой силой и ловкостью надо обладать, чтобы перебраться с одного камня на другой, вися на пальцах на узеньком карнизе на высоте двадцати метров без всякой опоры