— Да уж, — поёжилась я. — Забавник был ваш дед.
— Ага, — разулыбался кимрак. — Дед у меня классный. Вот вернётся, я вас познакомлю.
— Он жив? — ужаснулась я.
— Конечно! Он ещё не старый, и семи тысяч лет не исполнилось.
— А сколько вы живёте?
— Ну, до десяти тысяч все доживают, а дальше — от образа жизни зависит. От питания правильного, двигательной активности.
— Ну, да, — согласилась я. — Здоровый образ жизни — это наше всё. А где он сейчас?
— К отцу в гости улетел. Отец у меня в Гранитных горах живёт, в Лаверии. Дед уж лет двести с ним не встречался, решил повидаться. Меня тут оставил за порядком приглядывать. Чтобы местные жители не расслаблялись. А я его подвёл, не смог тебя напугать.
Мохнатик горестно вздохнул.
— Да ты что! — возмутилась я, даже не заметив, что перешла на «ты». — Ещё как напугал! До сих пор поджилки трясутся!
И предложила, пытаясь утешить расстроенного парнишку:
— Хочешь, я ночью в тебя огненными шарами постреляю?
— Хочу! — обрадовался кимрак. — Я тоже эту игру люблю.
— Хорошо, как совсем темно станет — поиграем, — кивнула я. — А сейчас скажи мне, в какую сторону двигаться надо, чтобы быстрее из заколдованной зоны выйти?
Кимрак махнул рукой, показывая направление:
— Туда шагай. Дня через три выйдешь к перевалу. Ещё через пару дней озеро увидишь. Ну, а за ним уже совсем рядом будет. Так что, дней за пять доберёшься.
— За пять?! — схватилась я за сердце. Это ж сколько мне по горам ползать придётся, да ещё в одиночку? Я ж с ума от страха сойду! Да и ходок я ещё тот. Запросто могу в пропасть свалиться. Или ногу подвернуть. Или…
— Да не трусь, — фыркнул кимрак. — Доберёшься как-нибудь.
И спросил:
— Тебя как зовут?
— Селена. А тебя?
— Фэррыхтин. Меня так в честь деда назвали. Его Фэррыхтом зовут.
— Тебе сколько лет? — поинтересовалась я.
Кимрак вздохнул:
— Восемьсот.
И посмотрел исподлобья:
— Что, тоже сейчас скажешь, что маленький ещё в одиночку горы стеречь?
— А кто-то так говорил? — сочувственно улыбнулась я.
— Отец ругался. И… — Дух замолчал, словно чуть не выдал какую-то тайну. Потом продолжил: — Но дед сказал, что я уже вполне самостоятельный и могу присмотреть за порядком. Он же меня всему научил.
И Фэррыхтин снова вздохнул:
— Наверное, отец был прав. Ты вон совсем не испугалась.
— Не грусти, — улыбнулась я. — Успеешь ещё людей попугать. Какие твои годы. А у тебя друзья есть?
— Откуда? — возмутился моей недогадливости кимрачонок. — Мы с дедом тут вдвоём живём. Здесь даже зверей почти нет. Одна радость — путник какой забредёт. Да и те редко бывают. Последние лет сорок назад заходили.
— Скучно тебе, наверное? — посочувствовала я малышу. — Ну что за жизнь без друзей. Хочешь, я твоим другом стану?
— Хочу, — заулыбался кимрачонок. — А что друзья делают?
— Играют вместе. Помогают друг другу. Из беды выручают, — начала я перечислять прелести дружбы. — Гуляют, разговаривают обо всём. Вот как мы сейчас.
— Давай уже играть, — оживился Фэррыхтин. — А завтра я тебе помогу: дорогу покажу. И провожу до озера, прослежу, чтобы ты никуда не упала. Хочешь?
— Хочу, — обрадовалась я и начала катать в руке огненный шар: — Куда кидать-то?
— Сейчас, подожди, — вскочил кимрак. — Я только большим стану и хохотать начну. А ты прямо в меня целься. Не бойся, не убьёшь.
— Ну, ладно, — пробормотала я. — Тебе виднее.
И запустила шар в развоплотившегося Духа. Над горами разнёсся жизнерадостный хохот…
А потом, когда мы наигрались, я накормила мальчишку сотворённым из камня хлебом.
— Ты — сильная колдунья, — уважительно сказал он, подъедая с ладони крошки. — И хлеб сделала, и меня вон как к скале припечатала.
Я покосилась на вмятину в камне и виновато улыбнулась:
— Ты извини. Это я со страху. Я сама не знаю, как у меня получилось. Второй раз так вышло, и оба раза — с перепугу.
— Это называется — неконтролируемый выплеск Силы, — авторитетно заявил кимрак. — Мне так дед сказал, когда я во время игры гору разрушил. И ещё добавил, что надо учиться управлять Силой.
— Умный у тебя дед, — констатировала я и предложила: — Давай спать ляжем. Устала я сегодня. Отдохнуть перед дорогой надо.
— Спи, — согласился Дух гор. — А я тебя покараулю.
— А сам спать не хочешь, что ли? — удивилась я.
— Да я днём отоспался, — отмахнулся он. — Я лучше на звёзды посмотрю. Они такие красивые!
— Да, — согласилась я. — Звёзды здесь просто великолепные.
И уснула, по-моему, прежде, чем лечь успела.
И, как мне показалось, сразу же проснулась оттого, что кимрачонок дёргал меня за ногу:
— Вставай! Сколько можно спать. Уже вон как светло.
Я со стоном открыла глаза. После вчерашних занятий альпинизмом и сна на твёрдом камне всё тело болело. Не то что идти — вставать не хотелось.
— Что так рано? — проворчала я. — Я только что заснула.
— Ничего себе рано, — возмутился Дух. — Солнце смотри, как высоко. Идти надо! Или ты тут жить собралась?
— Нет, тут жить я не хочу, — вздохнула я, выбираясь из своей норки. — Пошли.
Утро, действительно, было в самом разгаре. Солнце энергично поднималось по небосклону и начинало припекать. День обещал быть жарким. Костёр Фэррыхтин уже потушил, оставшиеся не сожженными ветки разбросал по округе в аккуратном беспорядке. Видимо, для того, чтобы следующему путнику было чем заняться, готовясь ко сну.
— Пойдём? — повернулась я к кимрачонку. — Веди меня, мой проводник.
И мы зашагали к неведомому перевалу.
Дорога оказалась нелёгкой, и я не один раз с благодарностью вспоминала тренировки с Кэмбисом. Если бы не они, я бы, наверное, через пару часов сдалась, не сумев преодолеть крутые подъёмы и спуски, которыми изобиловал наш путь.
В очередной раз взобравшись по чуть ли не отвесному склону и выбравшись на небольшую пологую площадку, я упала без сил, пытаясь отдышаться.
— Устала? — сочувственно спросил Фэррыхтин. — Ничего, сейчас легче будет. Самый трудный участок уже прошли.
— Это радует, — просипела я. Солнце стояло уже высоко, нагревая камни так, что за них больно было хвататься. Во рту у меня пересохло, пот заливал глаза. Я вытерла лоб рукавом, и огляделась.
Вид с высоты открывался, конечно, изумительный. Повсюду, на сколько хватало глаз, возвышались величественные горы: высокие, мощные, обрывистые. Подножия их были покрыты густыми лесами, но здесь, наверху, даже трава не росла, сжигаемая безжалостными солнцем.
— И где здесь перевал? — спросила я своего проводника. — Куда мы
