Король уселся на трон, окинул взглядом замерших в поклоне придворных. Потом небрежно хлопнул в ладоши, разрешая присутствующим выпрямиться, и с любопытством посмотрел на меня:
— Подойди ко мне, девочка.
Я приблизилась.
— Очень интересное платье. И тебе идёт.
— Спасибо, Ваше Величество, — я сделала Королевский реверанс.
Король одобрительно усмехнулся:
— Ты быстро учишься, молодец.
— А куда деваться, — пожала я плечами. — Приходится.
И услышала, как фыркнул смешливый Гэйнис.
Король тоже улыбнулся:
— Костюмы, в которых эти охламоны на бал пришли, тоже ты придумала?
— Да, Ваше Величество.
Его Величество внимательно оглядел стоящих перед ним внуков и правнука:
— Неплохо выглядит. Оригинально.
И посмотрел на стоящих по периметру зала придворных и его голос внезапно громогласно разнёсся над залом:
— А кое-кого придётся наказать за нарушение моего Указа. Явились в традиционных костюмах.
— Не надо никого наказывать, Ваше Величество, — испугалась я. — У них просто фантазии не хватило. Столько лет в одном и том же ходили.
— Ты так думаешь? — Король снова обвёл взором зал, и под его взглядом провинившиеся придворные горбились и сжимались, стараясь стать меньше и незаметнее. И снова громогласно объявил: — Хорошо, на этот раз я их прощу. Чтобы не портить твою радость от бала. Но в следующий раз…
И он так зловеще замолчал, что зал напряжённо замер, а я мысленно восхитилась: как удивительно этот человек умеет управлять людьми. Одним взглядом, словом, интонацией может столько страху навести, сколько другому криком и кулаками не удастся. Впрочем, он к этому триста пятьдесят лет шёл. И, насколько мне известно, нрав у Его Величества отнюдь не ангельский. И пусть прилюдных казней уже давно не было, да и в пыточной последний раз пытали лет сто назад, как сказал мне Стэнн, но память об ослушниках, закончивших свой путь на плахе, ещё жива, и становиться на их место никому неохота. Да и помимо плахи есть много способов испортить жизнь непокорному придворному. Таких, что о казни он молить будет, как о пощаде. Те же казематы, например, куда периодически ссылает Король провинившихся, как на гауптвахту: от нескольких дней до нескольких лет. Я там, слава Богу, не была, но подозреваю, что место там достаточно неприятное, чтобы наказанному больше не хотелось туда возвращаться.
Так что можно представить, как себя сейчас почувствовали ослушники, явившиеся на бал в традиционных нарядах.
А Король, сделав театральную паузу, вдруг снова превратился в добродушного дедушку и сказал:
— Гэйнис, Селена, сейчас мимо вас пойдут придворные. Выберите самые интересные наряды, я потом их награжу.
Мы с Гэйнисом переглянулись и, не сговариваясь, вздохнули: фантазия у придворных оказалась весьма бедная, и уже сейчас было понятно, что выбирать надо будет лучшее из худшего.
— Хорошо, Ваше Величество, — я снова присела в реверансе.
— Сделаем, Ваше Величество, — склонился в поклоне Гэйнис, а потом взял меня под руку, отвёл к стоящему в стороне Стэнну и остался рядом.
— Начинаем, — махнул рукой Король.
Голос только этого и ждал и сразу патетически объявил:
— Торжественная часть!
И сразу стало ясно, что стояли придворные в строго определённом порядке. Без всякой толкотни они развернулись и парами, друг за другом, стали подходить к трону, низко кланяясь Его Величеству. Тот отвечал им благосклонным кивком. А мы с Гэйнисом переговаривались на мыслеречи, обсуждая наряды дам и кавалеров.
Надо сказать, что ничего принципиально нового фантазия придворных в наряды не внесла. У дам менялась форма декольте и длина рукавов, у мужчин — цвет костюма, длина камзола и рисунок вышивки на нём. И только Тайные Полицейские, видимо, вдохновлённые Рэвалли, были одеты в наряды, несколько напоминающие те, в которых пришло Королевское семейство.
«Кажется, я стала законодательницей новой моды», — мысленно фыркнула я, когда мимо меня прошествовали Тайные Полицейские: все, как один, в белых брюках, свободных рубашках синих оттенков — от голубого до цвета ночного неба, и жилетах разнообразной длины.
«Да, — усмехнулся Гэйнис. — Но это лучше, чем те зелёные надоевшие камзолы. Представляешь: тысячу лет на бал надевать одно и то же?»
«Не представляю, — ужаснулась я. — Кошмар какой-то».
«Вот и я про то же! — Гэйнис весело посмотрел на меня. — Ничего, мы сейчас встряхнём это болото. Дедушка один раз согласился, дальше его уговорить легче будет».
А придворные шли и шли, кланялись Королю и, проходя мимо нас, окидывали меня пристальным взглядом, и я начинала себя чувствовать главным экспонатом на выставке, мимо которого нельзя было пройти, не прокомментировав, чтобы не прослыть невеждой. Девушки сначала с восторгом в глазах любовались Стэнном, а потом с неприязнью и некоторым недоумением смотрели на меня: и чего принц нашёл в этой провинциалке? Отцы семейств, наоборот, сначала брезгливо оглядывали меня, а потом, с сожалением об упущенных возможностях, переводили глаза на Стэнна. Ну, а женщины с прищуром разглядывали моё платье, прикидывая, не сшить ли себе похожее к следующему балу, и проходили мимо с каменными физиономиями, всем своим видом демонстрируя презрение к неизвестно откуда свалившейся выскочке.
Были, конечно, и такие придворные, которые смотрели на меня с доброжелательным любопытством, но их было мало. Очень мало.
Честно говоря, было неприятно ощущать себя изгоем в такой толпе народа, но приходилось «держать лицо», и лишь мечтать, чтобы этот цирк поскорее закончился. Хорошо, что я сразу взяла Стэнна под руку. Идущее от него тепло меня успокаивало.
Впрочем, стоявшие рядом мужчины прекрасно понимали моё состояние и делали всё, чтобы его улучшить.
Гэйнис на мыслеречи называл имена проходящих мимо придворных и давал им такие ехидные характеристики, что я порой еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. А Стэнн ласково поглаживал мои пальцы, лежавшие на его руке, и, тоже на мыслеречи, рассказывал, как он в семнадцать лет впервые попал на дворцовый бал, и ему там так не понравилось, что он весь вечер просидел на полу за троном дедушки, прячась от девушек.
«Это было вскоре после твоего исчезновения. Отец с прадедушкой хотели меня развлечь и отвлечь от мрачных мыслей, а мне было не до развлечений», — добавил он и притянул меня к себе, обняв за талию. И дальше мы так и стояли, нарушая все писаные и неписаные законы дворцового этикета. И мне уже было наплевать, кто и как на меня смотрит.
Но, наконец, последняя пара придворных прошла мимо Короля и всё тот же невидимый голос восторженно объявил:
— Королевский танец!
И все посмотрели на Его Высочество, ожидая, кого же он пригласит на открытие бала. Но Гэйнис стоял, не шевелясь, зато с трона встал Король. Стэнн подвёл меня к Его Величеству, и я, услышав за спиной дружный вздох придворных, склонилась перед Королём
