— У тебя… волосы, — Сандрия нервничала. — Они седые.
Амалия потрогала лицо, всё ещё хранившее черты при жизни, запустила руки в волосы — мокрые, с ледышками между ними, и та самая чарующая густота ушла. Она могла бы растроиться, но, кажется, пережила вещи похуже. Что теперь могло тронуть её разбитое и вырванное сердце?
— Мне нужно идти, — протянула Амалия. — Нужен кровавый чародей. Ринельгер… но сначала…
Она взглянула на Сандрию: та не могла прийти в себя и с суеверным страхом наблюдала за остваркой.
— Слышишь? — произнесла Амалия с раздражением. — Будем здесь торчать всю алую ночь?
Сандрия вздрогнула, кивнула и направилась к стенам Ветмаха. Амалия сделала несколько неуверенных шагов, разминая оттёкшие ноги, и поравнялась с ней. Костёр, укрытый среди скалистых склонов, игрался языками пламени, а вокруг него сидели трое: Антониан и Энард дремали, Сенетра поддерживала огонь — ей стало лучше, и черномара уже давно отпустила. Позади неё, укрывшись в мантии и куртки, набирался сил Лоурен.
Рунарийка поднялась, хватаясь за меч, её синие глаза скользнули по Сандрии, задержались на Амалии. Кажется, она не могла её узнать: седую, со свисающими сосульками волосами, бледную, как и она сама. Остварка остановилась, развела руками, словно приветствуя, и Сенетра, откинув меч, двумя скачками оказалась рядом и крепко, как могла, прижала её к себе.
— Святые Лерон и Залас, — прошептала рунарийка. — Я рада, что ты жива.
Амалия замерла, «жива», слово резануло сердце холодной сталью, и обняла её.
— Фирдос-Сар и Ардира погибли, Сенетра, — сказала она. — Прости меня, что не смогла их уберечь…
Рунарийка оторвала голову от её плеч: взгляд затуманенных глаз на мгновение застыл на ней. Сомнение мелькнуло на мгновение, потом вспышка злобы и снова отрешение. Её руки медленно опали с талии и плеч Амалии, она сделала шаг назад.
— А Ринельгер?
— Он ушёл на юг, — ответила остварка. — Исполнять волю Ветер.
— Как они погибли?
— Ардиру убил спирит, живший в башне… а Фирдос-Сара, — Амалия замялась, взглянула на костёр, — рубиновые наёмники. Меня сильно ранили, — кажется, эти слова немного успокоили Сандрию. — Выбросили в реку. И она вытащила меня и откачала.
Всё, что произошло после того, как черномара погрузила её в транс, она не помнила. Не помнила, как погиб Фирдос-Сар, как ворвались в башню рубиновые наёмники. В голове крутились образы, очень много образов, но среди них особенно выделялись тёмные силуэты, глаза которых горели несколькими цветами: от пламенного красного до холодного синего.
Очнулся Антониан. Тряхнув головой, юноша взялся за меч, его лицо перекосила гримаса изумления. Сандрия взяла брата под руку, что-то прошептала.
— Я многое вспомнила, — продолжила остварка.
— Ирма…
— Нет, — теперь назад сделала шаг она. — Не стоит оскорблять память Ирмы… я не она. Моё имя — Амалия. Это меня везли на галере в Кеинлог, чтобы оттуда я смогла добраться до Кельносса. Со шкатулкой. С Арен-тарой.
— Так это тебя мы дожны были сопроводить, — Сенетре стало худо от всех новостей. Она плюхнулась на своё место рядом с костром, взялась за голову. — Боги-прародители… Фирдос-Сар… Ардира…
Рунариец зашевелился, высвобождая голову из-под тёплого плаща. Рот его был перевязан окровавленными тряпками, синие глаза рассекали красные полосы, лицо измученное, невыспавшееся. Он хмуро разглядывал Амалию, поначалу не узнав её.
— С легионером всё хорошо? — спросила Сандрия и подошла к укутанному контрабандисту. — А Лоурен?
— Холодный он уже, — бросил Антониан и, сморщившись, добавил: — я проверял полчаса назад. Успокойся, сестра. Теперь-то нам ничего не надо отрабатывать у Синих Полосок. Кстати, они же в одном картеле с Рубиновым Войском?
— Синие Полоски и Шипастая Роза оказывают поддержку только в торговле, — отрезала Сенетра. — Рубиновых наёмников сложно войском назвать, а уж контрабандистов и торговцев черномарой…
— Ладно, пусть так, — Антониан помассировал виски. — Теперь нам нужно добраться до Ветер. Где она может быть, если ушла из поместья до нападения гахтара?
— Только на ставке Мёртвого Легиона, — глухо промычал сквозь повязку Энард. Челюстью он почти не шевелил, многое из того, что он сказал, приходилось додумывать. — Арецетова Рожь.
— У нас мало времени, — проговорила Амалия. — Погода ухудшается… нужно найти укрытие. А до Арецетовой Ржи идти и идти.
— У нас остались комнаты в трактире в предместьях, — вспомнила Сенетра. — Туда мог прийти и Ринельгер.
— Припасы какие-нибудь там есть? — спросила Сандрия
— Ринельгер мог оставить лекарства, а Ардира — тёплые вещи, что-то из «долгой» еды.
— Что-то мне совсем не нравится идея, — вставил Антониан, — что нам придётся крутиться около Ветмаха. Шкурой чую, чудовище рядом… где-то совсем рядом.
— Мы и так три или четыре дня провели около него, братец, — фыркнула Сандрия. — Еды у нас нет… мы мёрзнем.
— Да, но…
— Довольно споров, — буркнул Энард и поморщился от боли.
***
В который раз уже Сев оглядывался на дверь: какой-то суеверный страх поселился в его сердце, будто бы городское чудовище каждую ночь ходило вокруг его таверны, царапая стены и глухо завывая под окнами. «Проклятие Ветмаха» — так называли зверя горожане и гости города, которым не повезло прибыть сюда в сей час.
Сев бы запаниковал, не смог бы даже дремать, если бы у его стойки не сидели драконоборцы, единственные истинные защитники беспомощных обываетелей от жестокого зла. «Громовой Рог» наполнялся снова: наёмники уходили из разорившихся и сожжённых гостиниц к Севу, и весь этот сброд мог маяться и пьянствовать целыми днями, оттого разбойники, воры, дезертиры и охотники с каждый глотком становились всё злее — нет работы, нет девки, деньги подходили к концу. Кто мог, тот сбежал, и на их долю выдалась более короткая и оживлённая судьба, а те, кто остались, ждали медленно идущего рока. А таковой, судя по рассказам драконоборцев, существовал: Ветмах сдан магистру Ветер, а через Арецетову Рожь собирались пройти наёмники Рубинового Войска. Хуже осаждённого города, пожалуй, нет ничего, кроме того же города, охваченного эпидемией.
Сев уселся на табурет, спрятавшись за стойкой, и, слушая разговоры драконоборцев, достал пузырь вина, сделав три больших глотка прямо с горлышка. Каждое обращение с заказом стоило кабатчику больших нервов. Сколько ещё он продержался бы в здравом рассудке, если, конечно, тот уже не сдался?
— Ещё пара дней, — пробурчал тихо Сев, перестав вникать в слова драконоборцев, — и закрываю нахрен таверну. Пускай все эти выродки дохнут на улицах… отдам перекупщику… хоть за десятую часть от стоимости… проклятие.
Двери громко раскрылись, потянуло холодом. Наёмники зашевелились, стали отворачивать лица. Сев выглянул из-за стойки, и у него от души отлегло — стража, десять мечей. Драконоборцы один за другим развернулись.
— Господин претор, — поприветствовал усатого стражника Аарон. — Неужели уже утро?
— Если так можно выразиться, господин драконоборец, — Терамин вытащил пару монет. — Тёмного, хозяин.
Сев засуетился. Девок у него не осталось, а потому приходилось всё делать самому.
— Я провёл всю ночь в работе, — говорил капитан
