— «Morharum» с древнего наречия, — сказал хозяин избы, и Ринельгер вздрогнул: как он тут появился?! — означает «чертог» либо «гробница», зависит от того, среди чего было употреблено слово.

— Ты знаешь язык? — изумился чародей. — Невероятно, — он взглянул на Ветер и глубоко вздохнул. — Дух, значит…

— Лесничим меня зовут, — протянул мужичок. — Не пугайся, кровавый чародей. Я пока ещё далёк от того, чтобы обратиться, — он неприятно усмехнулся и направился к двери. — Я буду во дворе…

— Если это гробница, — продолжил Ринельгер, провожая хозяина избы взглядом. — То кто в ней лежит?

— Сомневаюсь, что это гробница, — фыркнула Ветер. — Валемерт умер и был сожжён в Рунайро, его прах развеян над Маредором, а Архилиос исчез за Океаном Заката Мощи. Я склоняюсь к тому, что полубог-дракон заключил в Чертогах частицу своей силы, а сам вернулся в Поток.

— Что ж, мы это выясним, — протянул Ринельгер. — Остался момент с ритуалом. Нам нужна энегрия первозданная и энергия духа. Арен-тара, ритуальный кинжал… у нас ничего нет, кроме портала.

— Ошибаешься, Ринельгер, — улыбнулась Ветер. — Помнишь вуаль энергии? Её хватит, чтобы напитать кинжал, который, я в этом уверена, уже нашёл Эриганн. А вот энергия первозданная… Некромант пишет об Одарённых? Конечно, пишет. Пока я была в отъезде… я нашла кровь Одарённого. Нам осталось вырвать из рук Эригана Арен-тару.

— Только если так, — протянул Ринельгер. — Но я всё же бы проверил текст скрижали, поискал бы языковедов, сравнил словари…

— К демону, — отрезала Ветер. — Что там имели в виду предки, мы узнаем, только открыв Чертоги или гробницу, ты сам это сказал. Меня волнует более насущный вопрос. Лицедей. Мы сильно его обогнали, но и просидели здесь три дня. Войско духа приближается.

— Он больше не дух, — нервно хохотнул чародей. — Демон… и Верон им одержим. Я не знаю, что случилось с Террамой. Быть может, она убита ещё одной керамарийской стрелой… или обращена.

— Я не могу сражаться с двумя врагами одновременно, — произнесла Ветер. — Эриганн ближе, потому он должен пасть первый. А потом мы сможем во всеоружии встретить Лицедея.

— Есть у меня некоторые мысли на этот счёт, — протянул Ринельгер, взявшись за кувшин с козьим молоком.

Ветер подняла голову.

— У вас есть керамарийский меч, — у него задрожали руки. — Самый простой способ уничтожить духа или демона, уничтожить навсегда…

— …Поразив его керамарийской сталью, — закончила Ветер. — Как только мы прибудем в лагерь, я прикажу кузнецу сделать рукоять… но, — она сжала губы, посмотрела в маленькое окошко, — меч есть, но я им не владею. А доверять такое оружие…

— У меня есть навыки, — произнёс Ринельгер, и магистр на него недоумённо взглянула. — Я убил кригаалена из Культа, прикоснулся к крови… и впитал все его знания. Кажется, так… Во всяком случае, я не погиб бы от глефы Лицедея.

— От глефы бы нет, — усмехнулась Ветер. — Значит, теперь ты можешь забирать силу поверженных тобой врагов?

— Грубо сказано, госпожа, — Ринельгер встал из-за стола и направился к вещам. — В сущности, это их знание, память, содержащаяся в крови.

— Поразительная магия, — покачала головой Ветер. — И кому пришло в голову забывать о её самых высоких достоинствах и оставлять только целительные чары?

— Мой наставник, мастер Амилиас Велинтор, — произнёс Ринельгер, набрасывая на себя мантию, — говорил, что кровавые чары — тонкая наука, не допускающая к её тёмным секретам… тёмным…

Смешок — Ветер размяла шею и направилась к выходу. У самой двери она развернулась к чародею:

— Потихоньку собирайся. Я подготовлю заклинание.

Оделся Ринельгер быстро, стараясь не думать ни о чём. Мантия, чистая, отстиранная от грязи и даже крови, вычищенные сапоги — даже маска, спрятанная в сумке, блестела. Реагенты, собранные в путешествии в Сумеречный лес, были прибраны в тумбу, расфасованы: травы, части тел, настойки. Серп, уложенный в кожаные ножны, совсем новенькие, висел за шкафом — всего три дня Ринельгер спал, как дух успел столько всего сделать?

В руки снова попалась маска — оплавленная, напоминающая череп. Идея заставила чародея скупо улыбнуться. Теперь, когда все, кого он знал, мертвы, отряд погиб, в Анхаеле считали, что он сгинул, то в какой-то мере это могло оказаться правдой. Ринельгер проверил ленты по краям, завязал их, скрыл лицо под маской и накинул капюшон.

На улице шёл дождь с градом, а Ветер, укрывшись магическим куполом, водила руками по воздуху, захватывая пальцами тонкие струйки первозданной энергии. Старик стоял в стороне, держа в руках кувшин с чем-то тёплым, отдающим пар. Ему было всё равно на непогоду, на яд в воде, падающей с небес. Ринельгер передёрнулся — ещё долго он не сможет спокойно себя чувствовать, находясь рядом с духом.

— Спасибо тебе за всё, Лесничий, — сказала Ветер. — За укрытие, за еду и воду.

— Был рад развеять своё одиночество, — поклонился старик, а его глаза мелькнули синим свечением. — Пусть будет благосклонна к вам Варолия!

Ринельгер кивнул в знак благодарности, зашёл под купол. Ветер протянула ему руки:

— Берись, кровавый чародей. Наш ждёт долгий полёт.

Он ещё раз проверил все застёжки и сумки. Удостоверившись, что всё готово, Ринельгер с неуверенностью взял ладони магистра в свои. Ветер вздохнула, сжала их и потянула чародея к себе. Воздух вокруг заискрился, поднялись куски заледеневшего снега. Подол их мантий поднялся, ноги оторвались от земли.

— Это хорошо, что у тебя нашлась маска! — крикнула Ветер. — Порою буря такая, что по швам трещит лицо!

Глаза защипало, и Ринельгеру пришлось их закрыть. Над ними пробегали перелески, пустоши вокруг Реи и сама река, стучал по магическому куполу небесный лёд. Раньше бы чародей молился всем богам, что те помогли пережить полёт.

***

Резкая боль в боку, словно вспышка, погасила мрачные тона материально воплощённого мира и зажгла багровое зарево вокруг. Ирма почувствовала необычайную лёгкость, сродни той, что наступала, когда опьяняла черномара, но в тысячу раз блаженнее. Вот то самое ощущение, когда душа, избавляясь от смертных оков слабого тела, устремлялась в Поток. Безмерная и невозможная свобода, какую никогда не испытать в Цинмаре, свобода от страха, печали, радости… от цели. Аромерон — Ирма помнила, во что верила всю сознательную жизнь — его райские чертоги ждали.

В полной темноте безграничной пустоты вспышками сгорали светила где-то так далеко, что она не могла знать, движутся ли пылающие точки или нет. Ирма не знала, где она, куда сквозь звёзды несётся, где тот свет Аромерона, обещанный Неридой устами Аммелит. Душа горела, искорки огня рвали её, раздирали в клочья, а яркие вспышки небесных тел, приблизившись, градом пролетали вокруг и меркли одна за другой. Тьма объяла остварку, пожрала воздух и всё, что хоть как-то можно было увидеть. Терзаемая Ирма завыла, голос призрачным стоном растворился в пустоте.

— Ам-м-малия… сопротивляйся. Он хочет покорить тебя… сделать рабой.

Кажется, она увидела, куда, разрываясь на пепельные ошмётки, летела её душа.