— Что молчишь, господин? — толстяк встал, хлопнув пинтой по столу. — Агер спросил, сколько, мать твою, ты заработал на горе простого народа?
— Не ваше собачье дело, — фыркнул Сев. — Не нравится что-то, проваливайте нахрен.
— А тебе, погляжу, твоя шкура совсем недорога?
Быть может, Сева хранили боги, потому что в тот момент, когда долговязый неуклюже встал, двери с грохотом раскрылись, и в зал вошла темноволосая рунарийка, кабатчик вначале подумал, что вернулся Антониан, но сразу за ней показались двое мечников с горящими глазами.
— Сядь, выродок, — буркнул тот, что был с синим и холодным взглядом.
— Что ты ска…
Хеймерин неуловимым движением вытянул клинок, и долговязый рухнул на пол с перерезанным горлом. Аарон тихонько закрыл двери, безразлично посмотрел на наёмников, а Памире пристроилась у стойки и щёлкнула пальцами перед лицом изумлённого Сева.
— Хозяин? Что есть выпить?
Кабатчик вернул самообладание, похлопал глазами, кивнул:
— Ч-чего изволите, драконоборцы?
— Выпить, — Аарон встал рядом. — Хорошего эля только налей, такого, чтобы во рту оставался привкус, будто кокосовая фея насрала.
— Кок-к-косовая?
— Эля, Некрос побери, неси, — рявкнул Хеймерин, оставив отрезвевших наёмников, и присоединился к соратникам. — Что за кокосовая, брат?
— В Кинлонде фрукт есть, — произнёс Аарон. — Хотя, наверное, это орех. Большой такой, крепкий, мохнатый, что промежность твоей мамаши, сладкий, словно мёд. В Цинмаре такой не растёт.
— Чудной орех, — протянул Хеймерин. — Как-нибудь нужно попасть в Кинлонд…
— А что с гахтаром? — решила не спрашивать про кокос Памире.
— Не терпится? — устало хмыкнул Аарон. — Я бы вот не торопился. Гахтар самая опасная зверюшка, после дракона, конечно. Потому сначала выпьем. Трезвому с гахтаром наедине делать нечего, — он спустил ремни, скинул сумку и уселся поудобнее.
Сев поставил три пинты, и Хеймерин сунул три серебряных миртила.
— Всего полтора, господа, — осторожно сказал кабатчик.
— Значит, за следующие, — попробовал эль Хеймерин и удовлетворительно отрыгнул так, что по зубам пробежал иней.
— Закуску нести?
— Пока нет, — отрезал Аарон. — Хотя… Памире, есть будешь?
— Позже.
— Позже так позже, — пожал плечами драконоборец. — Хеймерин, распаковывай сумки.
— Сейчас?
— Сейчас, мать твою, — голос Аарона не поменялся. Если бы Памире его не знала, то могла счесть за пьяницу. — Такую зверюшку, — он повернулся к рунарийке, — брать нужно специальными средствами. Знаешь какими?
— Серебром, специальными мазями? — Памире посмотрела в потолок, словно вспоминая урок на ответе перед наставником.
— Именно, девочка моя, — Аарон взял протянутый Хеймерином свёрток. — Животное вредное, живучее и злое, как та сука, что обучала меня владению мечом. Серебро — единственный материал в природе, не пропускающий Мощь и, более того, блокирующий её.
— Блокирующий, какое умное слово, — отметила Памире.
— Да, ты у нас сельская девочка, — Аарон сложил свёрток на стойку перед Севом, следящим за каждым их движением, — и тебе ещё предстоит выучить множество заумных слов, когда станешь нашей сестрой по Ордену. И множество наук… — он хмуро взглянул на кабатчика, — впрочем, это неважно, если гахтар нас сожрёт. Но я отвлёкся. Сучий выродок с помощью тёмных сил своего покойного повелителя может исцелять раны, оставленные прочим материалом, а потому убить его без специальных приспособлений можно только посредством отделения головы от туловища, то бишь, путём обезглавления… проклятие, обезглавливания.
— Быстро тебя развезло, брат, — усмехнулся мрачно Хеймерин.
— Я всю флягу выпил, пока мы шли сюда, — фыркнул Аарон. — Так вот… такой трюк совершить почти невозможно, ибо шея гахтара толстая, пасть крепкая, а сам он быстр и смертоносен. Но, — он вынул из свёртка меч в кожанных ножнах с длинной чёрной рукоятью, связанную толстой верёвкой цепь с шипами и несколько чёрных стрел, — если заблокировать серебром магию в его ранах, добравшись до сердца, башки или хорошо вогнав в шею, можно отправить чудовище к тёмному владыке смерти, в забвенный Поток.
Сев, затаив дыхание, слушал и рассматривал оружие драконоборцев.
— Вы возьмёте меч и цепь, — произнесла Памире. — А стрелы — я? Они тоже серебряные?
— Нет, конечно, — махнул рукой Аарон. — Тратить драгоценный металл на то, что после выстрела будет негодно?
— Держи, — вынул из кармана бутылёк Хеймерин. — Эти стрелы из чёрного дерева децерита, хорошо впитывают магическую мазь. Будешь стрелять. Смажь наконечник, древко хорошенько этой хренью и бей ему по глазам.
— Меньше сукин сын видит — легче нам, — Аарон посмотрел с улыбкой на Сева. — Что, много кровушки пролила зверюга?
— Очень много, — протянул Сев. — Ужин вам отдам даром. А как уничтожите зверя, бочку этого самого эля в придачу.
— Лучшая награда, — Хеймерин поднял пинту. — За погибель зверя!
***
Кто-то раскопал Амалию: она, открыв глаза, не посмела двинуться с места. После «смерти» сразу встать не представлялось возможным. Остварка всматривалась в алое небо, в эти налитые багровым цветом вселенского проклятия тучи, где, в незримом Потоке скрывалось нечто, что она считала доброй богиней.
— Клянусь Владычицей, ты жива?
Амалия моргнула и повернула голову. Неприятным хрустом отзвалась шея, но всё-таки мышцы подчинились. Над ней склонилась светловолосая женщина из снов, та, что была поймана Амалией и Фирдос-Саром в Ветмахе.
— Жива, — сухо произнесла она. — Или нет…
Опёревшись локтями, остварка поднялась и села. Рука скользнула к ране на боку, пальцы ныркнули внутрь, ощупывая мокрое нутро. Одежда на теле вымолкла и уже покрылась тонкой корочкой льда, но холода и боли Амалия не чувствовала.
— Ты была… — женщина испуганно следила за ней, — в реке, когда я и мой брат тебя вытащили. Среди рубиновых наёмников.
— Рубиновые наёмники? Значит, они прорвались… — Амалия закрыла глаза, ощупала снежную землю и попыталась встать: левая нога неествественно выгнулась, и остварка упала. — Проклятие… нога.
— Что с ней? — Сандрия потянула бледные руки к штанине Амалии, но та резким движением сжала ногу.
— Палку, — произнесла она. — Живее…
Сандрия странно взглянула на Амалию и выпрямилась, выиская самодельный гарпун, с которым она так долго сторожила реку. Тот оказался у самого берега, чуть присыпанный снегом — к счастью, непредсказуемая Рея не успела выйти из русла. Сандрия передала остварке гарпун, и она, приложив усилие, сломала его на две части, потом оторвала от чудного ремня на бёдрах небольшую полоску и принялась судорожно скреплять.
— Где мы? И как твоё имя? — Амалия подняла голову и снова попыталась встать — боли она не почувствовала, лишь лёгкую потерю ориентации. Она размялась, прикидывая, какое положение ступни не будет мешать ей стоять ровно. — Я тебя знаю.
— Около Ветмаха, вот его стены, — она указала на тёмную громаду, выделяющуюся на алом фоне. — Меня зовут Сандрия. Мой брат — Антониан. С нами ещё Лоурен из контрабандистов, Энард и Сенетра.
— Сенетра, — собиралась с мыслями Амалия. — Она жива?
— Жива, только ей очень худо, — произнесла Сандрия. — Как ты себя чувствуешь?
— Вполне сносно, — Амалия потопталась на месте. Скованность отмирающего тела постепенно снималась, но нога, тут поможет только хороший костоправ. — Я не заслужила покой, — она вздохнула, попыталась уловить какие-нибудь запахи, но ничего не почувствовала. — Поэтому я снова здесь.
Она
