— Куда делся Тяпин? — спросил Сокольский.
— А я знаю? — Гаврилов поморщился. Даже с обезболивающим, он чувствовал, как перебинтовывают его ноги.
Один из врачей подбодрил:
— Это хорошо, что чувствуешь. Значит, выкарабкаешься.
— Спасибо, — искренне поблагодарил его Гаврилов. — Тяпин этот сказал, что воды надо набрать. Потом исчез. Телефон его я случайно нащупал, ещё когда он меня сюда волок. Ну, и припрятал. Твою фамилию я знал, поэтому и послал сообщение именно тебе. Всё! Остальное — когда дышать легче станет.
— Нужно срочно везти его в клинику, — подсказал врач, наклонившись к Сокольскому.
Тот кивнул и встал, уступив место медикам.
— Отправляйтесь! Мы со Славой останемся, до прибытия бригады.
Ольгин подошёл к нему, отряхивая коленку.
— Я проверил по счётчику Гейгера, — доложил он и показал прибор. — Радиационной опасности нет, всё в пределах нормы. Может, мне скатиться в воронку и поковырять ту штуку?..
И осёкся под взглядом Сокольского. Почему-то Ольгин, который знать не знал, что такое страх, до сих пор робел перед шефом. Может, боялся огорчить своей дуростью? Именно Сокольский поручился за него, поверил, принял и дал интересную работу. О большем Ольгин и не мечтал. Не хотелось разочаровывать начальника.
Они отошли к кромке леса, молча дождались, когда вертолёт поднимется в небо и возьмёт курс на восток. Сокольский оглядывался, прикидывая что-то в уме. Подошёл к краю и тщательно оглядел склон, покрытый оплавленным до стеклянного блеска песком. Потом выпрямился.
— Пройдёмся вон до тех кустов, — сказал он. — Ударная волна прошла в их сторону. Под ноги внимательно смотри. Если люди не успели укрыться — искать нужно где-то здесь.
Он говорил так сухо и просто, что Ольгин повёл плечами: по спине пробежали мурашки. Спрятав счётчик в карман, он направился, куда приказали…
Глава четвёртая. Нелогичное поведение
Берестова остановила машину на боковой улице.
— Дальше пешком, — сказала она Аршинову.
— Столько секретности, — снисходительно фыркнул тот. — В этом есть смысл? Парень с девушкой гражданской наружности куда-то идут…
Они вылезли из машины.
— Час-пик, — ответила Инга, потом смилостивилась и пояснила: — На набережной пробка. Можно потратить полчаса, чтобы её проехать, а можно за пять минут дойти пешком.
Аршинов нахмурился.
— Не унывай, — посоветовала Берестова. — Иногда только кажется, что над тобой издеваются…
— Быстро! — рявкнул он вдруг, подхватив её под локоть и увлекая в ближайшую арку.
Инга позволила затащить себя под сводчатый потолок, высвободилась и прижалась к стене.
— Кто? — спросила она.
Мужчина усмехнулся и принял покаянный вид.
— Извини. Хотел проверить реакцию.
Вот теперь она разозлилась.
— Идиот!
Отвернувшись, Берестова вышла на улицу и направилась в нужную сторону. Через несколько секунд Аршинов догнал её. Инга молчала. Ей не понравилось, что он воспринимает происходящее, как игру. Вспомнился прочитанный недавно отчёт о расследовании, вживлённых имплантах и "погружении".
— Перейди на набережную, — приказала она, ничего не объясняя.
Даже если Аршинов удивился, он никак не дал это понять, молча оглянулся и проскользнул между выстроившимися в пробке машинами. Прочавкав через грязную "кашу", которую не успевали убирать с дорог, он запрыгнул на высокий тротуар набережной и оглянулся. Инга поборола желание оставить его там и исчезнуть в ближайшей подворотне. Вместо этого махнула рукой, чтобы возвращался. Он и тут не выразил никакого удивления и через десять секунд снова шагал рядом с ней, вдоль старых доходных домов, по замощённому тротуару, промёрзлому в стыках между кирпичами.
Только после того, как они покинули набережную и углубились в холодные проходные дворы, он спросил:
— Что это было? На набережной.
— Мелкая месть, — бросила Инга. — Я ведь дура-баба.
— Я такого не говорил, — оправдался он.
— Тогда терпи, — посоветовала Берестова. — Или попроси шефа, чтобы послал тебя к кому-нибудь другому в напарники.
"Он так легко слушается приказов, потому что в него вшита эта дрянь, или просто уважает дисциплину? — думала она, втягивая подбородок в воротник куртки. — Попробовать ещё? Нет! Это ничего не докажет, а вопросы наверняка вызовет. Я действительно дура! Без профосмотра он бы сейчас близко к отделу не подошёл. А там — куча способов для обнаружения посторонних имплантов. Чем же ты мне так не нравишься, Вова Аршинов?"
Впрочем, она была уверена, что новому сотруднику УВР, Владимиру Артуровичу Аршинову, майор Берестова тоже не нравится…
* * *
— Как пациент? — спросил Сокольский с порога, едва получив разрешение войти.
— Жить будет, — откликнулся хирург, не отрываясь от компьютера. — Даже ходить будет. Приходи, Игорёк!
Сокольский подошёл и пожал протянутую ему через стол, мягкую и одновременно очень сильную, руку Сергея Владимировича Ковылёва.
— А любить уже не будет? — продолжил шутку Сокольский.
Хирург оторвался от монитора и принялся разминать пальцы, серьёзно раздумывая.
— Да нет! — спохватился он. — Любить тоже будет… Лет через пятнадцать. Или сколько ему там светит за все подвиги?
Сокольский усмехнулся. Сергей Владимирович вдруг сделался очень заинтересованным, вскочил и обошёл стул, загородив своей мощной фигурой путь к отступлению.
— Ну-ка, посмотрим! — воодушевлённо произнёс он, хватая Сокольского за подбородок. Пальцы правой руки хирурга ловко прощупали скуловую кость, пока левая держала голову обследуемого, чтобы не вздумал вырываться. — Неплохо, очень неплохо, — пробормотал он.
— Только иголкой не надо тыкать, — серьёзно попросил Сокольский.
Сергей Владимирович отпустил его и шагнул назад.
— Хочешь его увидеть? — спросил он, не сомневаясь, что Сокольский поймёт, что речь идёт не о его повреждённом лицевом нерве.
— Не хочу, но надо, — честно ответил Игорь. — Я не извращенец, чтобы мне доставляло удовольствие говорить с людьми вроде Гаврилова.
— Ну конечно! — Хирург развёл руками. — Тебе больше нравится делать в них дырки, чтобы потом такие, как я, имели честь эти дырки латать. Каждому своё, что тут скажешь? Каждому своё!
— К дыркам Гаврилова я не имею отношения, — напомнил Сокольский и встал со стула.
— Не сожалей, — посоветовал Сергей Владимирович. — Он в пятой палате. Там охрана стоит, не промахнёшься. Сильно не жми, он ещё слабенький.
Сокольский кивнул. Через пару минут он сидел на стуле рядом с койкой, на которой лежал серый и исхудавший Юрий Всеволодович Гаврилов, рэкетир, рецидивист и убийца.
— Мы нашли останки трёх людей, — сказал ему Сокольский вместо приветствия.
— "Мы"… — повторил Гаврилов. — Заметь, люди любят употреблять это "мы". Может, для придания себе веса?
— Мы — это я и мои подчинённые, — возразил Сокольский. — Кто конкретно отдал тебе приказ ехать к брошенному карьеру и доставать останки аппарата?
— Значит, машины увёл кто-то другой, — пробормотал Гаврилов, глядя мимо него в стену. — Они решили от меня избавиться. А заодно и от свидетелей.
— Кто "они"? — снова спросил Сокольский, придвинувшись к нему.
— А я знаю? — удивил его Гаврилов. — Ни имён, ни фамилий… Друг у меня был один… Уж пару лет, как покойничек, но успел, видно, кому-то шепнуть, что со мной можно сладить.
— Что за друг?
— Мы с ним
