Митёк размазывал по лицу слёзы и рука его, державшая оружие, мелко дрожала.

— Отдай его мне, — попросил Сокольский, продвинувшись ещё на шаг. — Давай, я заберу его. Тебе нечего бояться. Мы просто сядем и поговорим. Никто больше сюда не войдёт, я обещаю.

Рука Митька стала клониться вниз. Сокольский сделал ещё два осторожных шага, подойдя к нему вплотную, и аккуратно забрал пистолет из ослабевших пальцев.

— Вот так! Теперь садись. — Он дождался, когда Митёк опустится на стул, и только после этого обернулся. — Матвей! Иди сюда и закрой за собой двери.

Осознав наконец, что никакой спецназ на него не кидается, Митёк закрыл лицо руками и отчаянно вздохнул. С близкого расстояния Сокольский чувствовал, что от него здорово разит алкоголем. Шагнув к Моте, Сокольский сунул ему оружие.

— Убери, — тихо приказал он.

— Ты псих, Игорёк, — так же тихо ответил ему Мотя и спрятал "Макаров" в кармане куртки.

Сокольский криво усмехнулся, потом взял второй стул и подсел к Митьку. Оставшись без пистолета, тот быстро успокоился.

— Я не дерьмо, — уверил он.

— Знаю, — подтвердил Сокольский, подумав про себя: "Был бы дерьмом — мог бы и выстрелить".

— Папаша сказал, что если я не справлюсь — убьёт своими руками. А тут вы…

— Не убьёт. — Сокольский посмотрел на него, и парень невольно выпрямился под его взглядом. — Уехать не пробовал? В Москву, или ещё куда-нибудь. Хочешь жить сам по себе, но чтобы отец тебя содержал? Не выйдет. Либо ты принимаешь его правила и делаешь то, что он говорит — либо зарабатывай сам.

— Да знаю я! — отмахнулся Митёк. — Что со мной будет? Вы же не просто так сюда заявились.

— Я уже говорил: если ты ни в каких преступных делах не замешан, никто тебя судить не станет. — Сокольский решил, что душеспасительных бесед достаточно, и перешёл к делу. Вынув из кармана пакетик с ключом, он протянул его Митьку. — Знаешь, от какого замка этот ключ?

Переверзин покрутил пакетик и вернул Сокольскому.

— Тут каждый гость может арендовать себе сейф-комнату, — неохотно ответил он. — Они такими ключами открываются, но там ещё кодовые замки в придачу. Если не знаешь кода — с одним ключом не открыть.

— Глеб Денисович Зайцев тоже арендует такую сейф-комнату?

Митёк кивнул. Потом решительно поднялся.

— Идёмте, покажу.

— Пойдём, Матвей! — скомандовал Сокольский. — Коды — это по твоей части.

…Минут через двадцать к сидевшей во втором автобусе доктору Люсе подошёл Данила Некрасов.

— Товарищ майор! Игорь Сергеевич приказал передать, что вы не зря ехали. Можете спускаться к нему. Я провожу.

Майор Бердникова с готовностью протянула ему увесистую сумку…

* * *

— Мне только что звонили из лаборатории, — сообщил Матвей, подходя к Сокольскому.

Тот стоял перед односторонним стеклом и наблюдал за тем, как Юраша в очередной раз допрашивает Козлова.

— Замороженные клетки-контейнеры? — спросил он, не оборачиваясь.

— Вот откуда ты всё заранее знаешь? — ухмыльнувшись в усы, посетовал Мотя. — Доктор Бердникова сказала, что мутогенного субстрата в них нет, но это может быть экспериментальной частью проекта, без наполнения. И ещё — она разобралась в записях, которые там хранились. Самое время задать господину Зайцеву вопрос: кто и каким образом достал для него все эти материалы из засекреченного архива?

— Думаю, мы знаем ответ на этот вопрос, — ответил ему Сокольский. — Погоди! Юра дошёл до моей скромной персоны, — предупредил он, и переключил своё внимание на допрос за стеклом.

— А человек, которого ты сбил в подворотне? — спрашивал Юраша.

— Это случайно вышло! За ним Зайцев охотился, а мне он был самому нужен. Он что-то знал про Зайцева, чего не знал я, и я хотел его перехватить. Но так получилось, что я его сбил.

— И смылся?

— А что оставалось? Он спиной упал на столбик такой, гранитный, которые по углам ставят. Я подумал — ему хана.

— Кто был с тобой в машине?

— Никого! Я один был!..

— Врёт, — убеждённо сказал Сокольский. — Крылова точно была в машине. Знаешь, о чём я подумал?

— О чём? — спросил Мотя.

— Она спасла мне жизнь своей выходкой. Если бы меня не сбила эта машина в подворотне, прикончил бы тот наёмник. Да и Козлов… Непохоже, чтобы он хотел просто поговорить.

Матвей критически на него посмотрел.

— Прямо роковая женщина эта Катя, если она так просто заставляет всех делать то, что ей надо, — заметил он. — Кстати, ты не знаешь, как назвать мужчину, который даёт заморочить себе голову, поддавшись на обаяние женщины? — спросил он вкрадчиво.

— Лопух! — самокритично высказал Сокольский, но тут же переспросил: — А как назвать мужчину, который не поддаётся на обаяние женщины?

Мотя оскалился, оценив подколку.

— Импотент! — фыркнул он. — Погоди! Ты пять минут назад сказал: "Мы знаем, кто продал Зайцеву архив".

Сокольский посмотрел на него, прищурившись.

— Сам не догадываешься?

— Ты считаешь, что бумаги мог прихватить Бусов? — дошло до Киппари.

— У него долгое время был доступ к этому архиву. — Сокольский и не сомневался, что его аналитик догадается. — Меня другое заинтересовало: почти сразу после того, как ОПГ Махея ликвидировали, Зайцев выкупил "Фарм-Трест". Так? По нашим сведениям, Махей очень надеялся на свои сбережения, которые припас на случай, если его раскроют и арестуют. Но денежки исчезли. Счёт чуть раньше прибрал к рукам "казначей" Махеева. И пропал вместе с его женой. Помнишь? Я так думаю, что теперь можно замкнуть логическую цепочку. — Сокольский оживился, так что Мотя не успел у него ничего переспросить: — Заканчивайте тут без меня.

И он вышел из комнаты…

* * *

— Александр Борисович! Я знаю, с кем именно нужно поговорить.

Полковник Баринцев внимательно посмотрел на стремительно ворвавшегося в его кабинет Сокольского. Тот выразительно тронул пальцами левую щёку.

— Ты считаешь, что надо встретиться с Махеевым? — сразу догадался Баринцев.

— Почему нет? — Сокольский опёрся руками о край стола. — Если Махей узнает, что Зайцев предал его и увёл деньги со счёта — он может и ответить на вопросы, которые нас интересуют.

Баринцев отвалился на спинку кресла, но отвечать не спешил. Ему пришлось провести с глазу на глаз с Махеевым много часов, пока шло следствие, задавать вопросы, выискивать слабые места, находить компромиссы, дожимать. Между следователем и подследственным иногда устанавливается незримая связь. Баринцев любил вспоминать "бородатый" анекдот про преобладание высшего разума над низшим. Если ты окажешься слабее того, кто сидит перед тобой — рано или поздно опустишься до его уровня, но так ничего и не добьёшься. Нужно заставить подследственного "подниматься", вытягивать его из той ниши, в которой он закрепился, к которой привык и на которой считает себя опытным и сильным.

Пробудить в преступнике совесть удаётся не всегда. Но заставить подчиниться, поставить в такие обстоятельства, когда он вынужден признать вину и говорить с тобой откровенно — задача любого уважающего себя и свою работу следователя. Баринцеву пять лет назад это удалось и ответ на предложение Сокольского был очевиден:

— Хорошо. Но поговорю с ним я сам, — решил полковник.

Сокольский