— Инга! — Юраша сдёрнул наушники. — Вы со Славой садитесь ему на хвост. Мы с Даном двинемся параллельным курсом. Если этот козёл что-то заметит — поменяемся местами. Наружка останется здесь, присмотрит за Димиттом. Вперёд!

Они с Данилой вылезли из машины и рысью побежали через перекрёсток к припаркованной на другой стороне серебристой "Ладе"…

Глава четвёртая. Категоричны меры

На набережной было мало машин. Чернел мокрый асфальт. Зима и оттепель явно вошли в сговор против снегоуборочной техники, превращая снег и успевший намёрзнуть лёд в грязную кашу.

— Опять тормозит, — сказал Слава, заметив красные огоньки на заду "Тойоты".

Дорога впереди, до самого моста, была свободна. Инга на этот раз не стала сбрасывать скорость, объехав потрёпанный автомобиль по свободной полосе.

— Юраша! — обратилась она в микрофон. — Он третий раз останавливается. Мы уходим вперёд, иначе он нас засечёт.

— Понял, — отозвалось в наушнике. — Где он свернёт — сообщу.

Ситуация усложнялась тем, что дорога впереди упиралась в отгороженный отрезок набережной. Из-за забора виднелись погрызенные временем крыши бывших Императорских конюшен, топорща в небо голые прутья успевших прорасти деревьев. Судьбу исторических построек питерские градоначальники никак не могли решить, а из-за этого и сама набережная была намертво перекрыта для движения.

Надо было сворачивать, либо налево — на Большой Конюшенный мост с его выгнутым чугунным ограждением с облезлой позолотой, либо направо — в сторону Конюшенной площади, где в Конюшенной церкви, почти двести лет назад, отпевали Пушкина. После революции здание отошло милиции, а в девяностые годы, отвоевав его обратно церкви, здесь начал свою Дьяконию и крестил полным погружением пресловутый отец Владимир Цветков, вызывая этим ярость и ненависть клира. Ненависть простиралась так далеко, что спустя много лет, составляя историю своей церкви, клирошане даже не упомянули фамилии настоятеля Цветкова в её тексте. Теперь об этом факте помнили только очевидцы. Такие, например, как мать Инги, которая крестила свою дочь в этой церкви в 1991 году, и как на зло — полным погружением! Фрагментарное воспоминание об этом факте продержалось в голове Инги не более секунды — и она повернула налево, в противоположную от площади и церкви сторону.

— Думаешь, он чует слежку? — спросил Слава в этот момент.

— Не думаю, — бросила Инга. — Он проверяет.

На мост Берестову потянуло вовсе не потому, что она боялась места, где её четырёх лет от роду, окунули с головой в тёмную воду купели. Она подумала, что если бы Козлов рвался затеряться в Центральном районе, он давно бы повернул с набережной в любой из проулков. Но он этого не сделал, значит есть шанс, что он выберет путь налево, к Неве.

Она не ошиблась. Через минуту Юраша сообщил:

— Клиент свернул на Большой Конюшенный и едет прямо по Мошкову переулку.

— За нами, значит… Мы повернём на Миллионную, — ответила ему Инга. — Если этот гад рвётся к Неве — подхватим вас у Мраморного дворца.

— Главное, чтобы он не повернул в обратную сторону, — подсказал Ольгин.

Инга пожала одним плечом.

— Догоним, — пообещала она.

* * *

Интуиция Берестовой сработала правильно: Козлов на своей "Тойоте" повернул по Дворцовой набережной направо. Инга со Славой перегнали его параллельной улицей и выскочили со своей "Маздой" к Неве, опередив метров на двести. Дан с Юрашей, чуть поотстав, караулили "Тойоту" сзади. Неплотный поток машин прекрасно отгораживал их от объекта слежки, но позволял не терять "клиента".

Никуда не сворачивая, "Тойота" повторила изгиб Смольной набережной, игнорировала Большеохтинский мост с его ажурными металлоконструкциями и подъёмными башенками, нырнула в тоннель под съездом с моста Александра Невского, и миновав Лавру, выкатила на проспект Обуховской Обороны. Именно в этот момент Капустин сообщил:

— Мне только что позвонил майор. — По голосу можно было угадать, что Юраша скалится. — Эксперт проверил частички краски. Я был прав! Это та самая машина, которая в Новый год сбила Игоря!

— Тем хуже для козла, — процедила Инга сквозь зубы.

— Берём? — оживился Ольгин, перехватив агрессивный настрой коллег. Ему уже наскучило в пассажирском кресле.

— В паре километров впереди — промзона, — напомнил Капустин. — Притормозите перед трамвайным кольцом. Постараемся срезать его там.

— Поняла. — Инга мельком глянула на Ольгина. — Устал?

Вопрос нужно было задать гораздо раньше: увезла она Славу прямо из больницы.

— Кушать хочется, — признался тот. — Я так понял, что в меню только господин Козлов?

Берестова кивнула.

— Надеюсь, разговор будет короткий, — обнадёжила она. — Этот гад совершил ошибку.

— Какую? Засветился на Мурманской трассе в день взрыва?

— Наехал на Сокольского, — хладнокровно ответила Инга.

Впереди, в быстро сгущавшихся зимних сумерках и свете дорожных фонарей уже показалась жёлтая будка диспетчерской трамвайного кольца…

* * *

Серебристая "Лада" обогнала чёрную "Тойоту" и резко повернула, загородив дорогу. Козлов ударил по тормозам. Из-за будки вырвалась "Мазда" и встала впритирку за его багажником, отрезав путь к отступлению. Из обоих автомобилей выметнулось четверо с оружием.

— Вышел из машины! — крикнул один из оперативников, подкрепив своё требование жестом.

Козлов поспешно вскинул руки — испугался, что его пристрелят. Толкнув дверцу, он начал выбираться наружу. В него вцепились, выдернули и уложили носом на капот.

— Ноги расставил! Руки назад! — Вокруг запястий сомкнулось железо наручников. — В машину его! Слава! Ты с нами!

Командовал Юраша. Дан со Славой быстро обшмонали задержанного, подхватили под руки и поволокли к "Ладе".

— Будь здесь, вызывай наших, — тихо сказал Капустин Инге. — Мы поговорим немного… По-мужски. — Он агрессивно стиснул кулак. — За стройкой есть укромное место…

— Ты уверен? — спросила Берестова, взглядом показав на Ольгина.

Юраша нахмурил густые брови, потом сообразил, о чём она.

— Ин! Он уже большой мальчик. Пусть привыкает.

Инга помнила, какое впечатление на Ольгина произвела расправа над Альбертиком Иванченко, которого застрелили люди покойного ныне бизнесмена-бандита Горюнова, но промолчала. Её дело — предупредить.

Когда её коллеги, вместе с задержанным Козловым, укатили по едва заметной, обледенелой дорожке вглубь территории, Берестова достала телефон и позвонила майору Киппари…

* * *

Козлова настораживало, что с ним не говорят, ничего не спрашивают, не замечают его вопросов. Машина свернула с дорожки, фары высветили часть обшарпанной бетонной стены.

— Приехали, — сказал коренастый тип на водительском месте.

Двое других ухватили Козлова за одежду и вытащили из салона. Слева, за бетонной стеной, поднимался рассеянный свет. Может, там была улица или набережная, но в этом промозглом закутке создавалось впечатление, что отсутствие освещения уже давно никого не волнует. С ржавого кронштейна на стене свисала пустая "клетка", в которой торчал патрон без лампочки. Среди ледяных куч валялся строительный мусор. Высоко над головой чернели пустые провалы окон.

— Куда вы меня привезли? Что вам нужно? — Козлов понимал, что сейчас его будут бить. К подобному обороту в своей судьбе он был готов. — У вас есть ордер, или что там полагается, чтобы задержать человека?

Двое парней — оба высокие и жилистые — пихнули его к стене и силой заставили опуститься на