Я вздрагиваю от звонкого стука, когда Сильвэн ставит стакан на поднос. В этот момент странная дымка очарования немного меркнет, и можно бы сделать шаг назад, но тело не слушается, и Сильвэн не позволяет. Одной рукой он прижимает меня ещё ближе к своему телу, — ох! я и не знала, что мужчина такие… твёрдые! — а пальцы другой скользят по моим губам.
Непроизвольно закрываю глаза. Кожа в тех местах, где он прикоснулся, горит огнём. Запах бальзама становится отчётливее.
Бальзам… какая-то мысль мелькает в голове, но я не успеваю осознать её до конца. Рот Сильвэна накрывает мой, и это не нежное трепетное прикосновение! Язык мужчины творит нечто невообразимое, прикасаясь к моему.
Я не в силах сдержать стона, настолько необычные и волнующие ощущения рождает этот поцелуй. Мой первый поцелуй.
Сильвэн реагирует на тихий звук, сорвавшийся с моих губ. Его правая рука, лежащая на моей талии, сжимается чуть сильнее, а пальцы левой, что обхватывала мой затылок, погружаются в волосы.
Неожиданно он отрывается от моих губ и глядит на меня затуманенным взором:
— Мелина, я…
Ничего не желаю слушать! Мне слишком нравится то, что я чувствую.
Я решаю последовать примеру Сильвэна. Оказывается, мои собственные руки давно уже покоятся на его плечах, и мне остаётся самая малость: я обхватываю мужчину за шею, притягивая обратно.
Он тут же понимает, что на разговоры я не настроена. Успеваю заметить лёгкую улыбку, мелькнувшую на таких соблазнительных и умелых губах, а потом закрываю глаза, отдаваясь во власть ощущений.
Упоительные поцелуи следуют один за другим. Руки Сильвэна, до определённого момента стремившиеся лишь удержать меня на месте, теперь приходят в движение. Поняв, что я довольна происходящим и жажду продолжения, он делает всё, чтобы я от этой идеи не отказалась.
Как ни странно, он начинает свои ласки с лёгких едва ощутимых касаний, хотя после обжигающих поцелуев можно было ожидать такого же напора. Постепенно его руки будто обретают смелость, переходят от предплечий к шее и груди, от талии… ниже.
В какой-то момент я понимаю, что мне отчаянно не хватает воздуха.
Сильвэн словно угадывает мой настрой, он выпускает мой рот из плена. Цепочка поцелуев тянется вниз, к шее. Его губы колдуют над жилкой, выдающий трепет моего сердца, поднимаются чуть выше, обхватывают мочку уха и сдавливают. Вдоль позвоночника проносится волна сладкого озноба. В тот же момент Сильвэн особенно сильно сжимает пальцы на вершинке правой груди, которую ласкает рукой. Я вздрагиваю от восхитительного и волнующего томления возникшего, между бёдрами. Оно гораздо сильнее, чем в бывало в те моменты, когда я баловала себя любимыми романами!
С губ срывается очередной стон. Сильвэн расценивает его как сигнал к действию. Он начинает ласкать мою грудь и ушко в каком-то едином ритме, от которого слабеют колени. Видимо именно такого эффекта он и добивался!
Путь до спальни проходит как в тумане. Только и успеваю почувствовать, что меня подхватили на руки, а в следующий миг я уже лежу на кровати! Думаю, виной такой шутке со временем стали не магические способности Сильвэна, а его поцелуи…
Я лежу на постели, до сих пор не в силах пошевелиться. Рядом, вытянувшись на животе, спит Сильвэн. Он отключился почти мгновенно после того, как закончилось то безумие, в которое мы впали. Золотистый свет от нескольких ламп, горящих в спальне, создаёт красивый рисунок на теле мужчины, подчёркивая красивые длинные линии мышц. Хоть теперь полюбуюсь!
Воспоминания о произошедшем напоминают мне огромный клубок, смотанный из пёстрых лент. Хронология развития событий путается, яркие и относительно чёткие лишь ощущения.
Осматриваясь по сторонам, я в общих чертах восстанавливаю картину своего… хм… Матушка назвала бы это падением, я склонна считать это опытом, пусть обстоятельства его требуют прояснения.
Глядя на остатки моей сорочки с каким-то нехорошим удовольствием, думаю о том, что подарок госпожа Асти Сильвэн не то что не оценил — не заметил вовсе!
А вот и его одежда, сваленная небрежной кучкой. О! Оказывается, я на него всё же смотрела, когда он раздевался! Точно! Лежала, замерев, и сжимала бедное покрывало.
Что было потом… Потом он присоединился ко мне на кровати, и я закрыла глаза. Дальше помню только те ощущения, что он мне дарил. Удовольствие от касаний и поцелуев сменила боль неутолённого желания. После дискомфорта первого проникновения пришло какое-то странное чувство — смесь непонятного удовлетворения и спокойствия. И всё это завершилось чем-то мимолётным, почти болезненным, но таким… Я не в силах описать это толком: нечто сродни боли, от которой так сладко, что хочется, чтобы она длилась и длилась…
Мой взгляд опять возвращается к тому, кто подарил мне весь этот чувственный калейдоскоп. Что-то мне подсказывает, утро господина ла Лэкре выдастся на редкость тяжёлым, да и день тоже. Вряд ли он сможет сразу объяснить себе, почему соблазнил собственную гостью, хуже того — лишил её невинности. И вряд ли он придумает какие-нибудь по-настоящему рациональные шаги. Скорее всего, будет терзаться, оттягивать нашу встречу до последнего и придумывать покаянную речь.
Предположения эти я строю, опираясь на знание характера Сильвэна. То, что между нами произошло, не могло случиться, будь он в здравом уме. Да и я в своей адекватности засомневалась в первый же миг, как пришла в себя.
Завтра у меня будет очень насыщенный день: нужно вести дальше дело, сходит в аптеку за капельками, в которых до недавнего времени не было нужды. А ещё необходимо побеседовать с госпожой Обэ. Её клиенты в курсе того, что и в каких дозах она кладёт во флаконы и баночки?
Правда, Сильвэну я о своём открытии не расскажу. Попробую убедить, что это последствия стресса. А когда он успокоиться, поговорю с ним конструктивно. Нужно же обсудить продолжение!
ГЛАВА 4
Проснувшись утром в одиночестве, я подумала: «Надеюсь, на Сильвэна особые компоненты бальзама не повлияли слишком уж сильно, и он не проспал».
Полагаю, прислуге известно, где хозяин провёл ночь, но никто — ни горничная, пришедшая меня будить, ни лакей, прислуживающий за завтраком, — не высказал своего неодобрения. Единственная заминка возникает с чаем. Он оказывается отвратительно горьким на вкус!
Слуга замечает, с каким выражением я ставлю чашку на стол, и пускается в объяснения:
— Прежде нашей экономнее не доводилось готовить такой чай гостьям господина ла Лэкре. Возможно, она
