Молчу, усиленно делая вид, что меня тут нет, и сосредоточенно разглядываю узор на ковре.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что твое поведение чересчур эксцентричное?

Удивленно поворачиваюсь к ней и поднимаю одну бровь. Эксцентричное? Серьезно? Так мягко о моем поведении еще никто не выражался.

— Довольно в гляделки со мной играть! — восклицает вожатая, хлопая ладонью по столу.

Света встает и, складывая руки на груди, прохаживается по своему полукруглому кабинету.

— Без тебя мне проблем мало как будто… — начинает она, и я понимаю, что залипла тут надолго. — С утра пропадаешь где-то, пропустила праздничный митинг, а когда объявилась, устроила драку в столовой! Где это видано, что ребенок приносит проблемы ровно как своим присутствием, так и отсутствием!

Пытаюсь вникнуть в смысл ее слов и понять, про какой митинг она говорит. А, наверно, про то возложение несчастной гвоздики к обелиску, расположенному на территории лагеря…

— Я звоню отцу, — докладывает Света и срывает телефонную трубку, делая пятую попытку дозвониться до моего предка.

Все это мне порядком начинает надоедать.

— Светлана Юрьевна, — доносится голос из-за запертой двери. — Светлана Юрьевна!..

Вожатая берет ключ и подходит к двери. Наблюдаю за тем, как она не может попасть в замочную скважину.

— Что случилось? — спрашивает она стоящего на пороге низкорослого мужчину. Не без злорадства отмечаю, что Света как-то вся напряглась, словно ожидая услышать про еще одного нарушителя дисциплины.

— Лилия Михайловна ждет вас, — докладывает мужчина, с интересом поглядывая в мою сторону.

Вожатая охает и, оглядываясь на меня, говорит:

— Я дозвонюсь твоему отцу, не переживай. А пока иди в зал.

Не теряя времени даром, проскальзываю за дверь. Конечно же, я не собираюсь идти в актовый зал, чтобы слушать рассказы о войне. В моем сознании тут же возникла картинка: на сцене в большом плюшевом кресле сидит старая девяностолетняя бабка, наполовину глухая и совсем слепая; вот она поднимает указательный палец и скрипучим голосом говорит: «А в мои годы…» Нет уж, увольте. Это я слушать не собираюсь.

Проскальзываю в главный коридор и быстрым шагом стараюсь поскорее убраться к себе в комнату. Миновав холл, иду к лестнице. Совершенно неожиданно справа от меня открывается дверь актового зала, и из нее выглядывает пожилая женщина.

— Светлана Юрьевна, наверно, занята? — спрашивает она, по-видимому, у меня, так как в коридоре, кроме нас, никого нет.

Останавливаюсь на полпути и оборачиваюсь. Передо мной стоит высокая пожилая женщина. Бабулей ее просто язык не повернется назвать. Седые волосы на затылке собраны в тугой пучок, на носу очки, из-за которых на меня смотрят глаза чистого небесного оттенка. Я раньше ни у кого не видела таких глаз. Пальцы женщины сжимают какую-то тетрадь, старую и потрепанную. Увидев мое лицо, она как-то странно отшатнулась от меня, и ее брови в удивлении взлетели вверх.

— Ты же Катя? — тихо сказала женщина, не спуская с меня глаз. Она смотрит на меня с прищуром; ее взгляд перебегает от одного моего глаза к другому.

— Не, бабуся, ты меня с кем-то путаешь. Я не Катя, — на ходу отвечаю я, скользя беглым взглядом по холлу. — Я Вика.

— Лилия Михайловна! — восклицает за моей спиной Света. — Простите мне мою задержку, обстоятельства заставили опоздать…

При последних словах вожатая смерила меня уничтожающим взглядом, желая, по-видимому, чтобы это «обстоятельство» поскорее скрылось с ее глаз.

— Ничего страшного, — улыбнувшись, мягко ответила женщина.

Значит, это и есть та женщина-ветеран, которую все так ждали с самого утра. Я представляла ее совсем иначе.

Света, широко улыбаясь всеми зубами, прошла в актовый зал, на ходу поправляя свою прическу. Лилия Михайловна, кинув на меня быстрый взгляд, пробормотала что-то вроде «обозналась» и зашла в зал вслед за Светой.

Эта случайная встреча оставила во мне неприятный осадок. Внутри проснулось чувство, будто бы я забыла нечто очень важное. Списав все на нервы, изрядно помотанные мне за день, я продолжила свой путь, но странное чувство и не думало меня покидать. Весь путь в свою комнату я размышляла о том, почему эта женщина кажется мне такой знакомой. У меня сложилось впечатление, что она действительно меня знает, только забыла имя. Конечно, в школе я весьма популярна по нескольким причинам. Первая из них заключается в том, что мой отец, Александр Ковалевский, известный бизнесмен, держащий в своих руках довольно крупную компанию. Вторая причина в том, что он же является одним из спонсоров этого учебного заведения. Ну, а третья причина связана непосредственно со мной. За моими плечами рекордное количество объяснительных за пять лет обучения. Подумать, так я вообще почти легенда. Однако это не объясняет того факта, что совершенно чужая женщина откуда-то меня знает. Возможно, она правда всего лишь обозналась.

Оказавшись в комнате, я сразу же взяла в руки телефон в надежде увидеть в нем хотя бы один пропущенный вызов от Феликса. Ну не может же он так долго на меня сердиться?!

Пропущенных нет.

Сажусь на кровать, подперев руками голову. Наверно, Феликс прав. Я во всем виновата. Надо позвонить ему и извиниться.

С этим непоколебимым решением я начинаю набирать его номер, но тут же спохватываюсь, что на моих плечах отсутствует его куртка. Эта мысль остро уколола меня куда-то под ребро. Вскакиваю, сжимая в руке телефон, и пытаюсь вспомнить, куда могла деть эту драгоценную вещь. Прихожу к выводу, что оставила ее на крыше. Вздыхаю и направляюсь к выходу из комнаты.

Вступая в старый коридор, вспоминаю того военного с фотографии, а также свой недавний страх, который, кстати, снова дает о себе знать. Ума не приложу, отчего мне так страшно здесь находиться. Сколько раз ходила тут — все было нормально. Но, лишь стоило мне только увидеть ту старую фотографию, как в душе поселилось чувство, словно я совершила какую-то страшную ошибку. Хотя… Я почти всю свою сознательную жизнь живу неправильно.

Вздрагиваю от того, что за моей спиной раздаются быстрые шаги, и чей-то голос выкрикивает мое имя:

— Вика!

Замираю и в этом неловком положении, стоя на одной ноге и не решаясь опустить вторую на пол, нахожусь около минуты. Голос тем временем приближается.

— Вика! Вика!

Горло сжимает спазмом; по шее катится холодный пот. Парализованная страхом, словно в кошмарном фильме, не могу двинуться с места. Наконец, я узнаю голос. Это Лера.

Вздыхаю с облегчением. Становится смешно. Кого я еще ожидала увидеть? Вампиров или оборотней? Надо было догадаться, что только вездесущая Лера способна шастать по темным коридорам в поисках нарушителей дисциплины. Теперь мне больше всего на свете не хочется, чтобы она меня нашла.

Быстро оглядываюсь по