Финн закатила глаза. В его устах это слово звучало так, будто принцу хотелось сесть и записать ее объяснение для дальнейших научных изысканий. Впрочем, он, похоже, всегда так говорил.

– И помни, – Финн убрала зеркало. – Как я уже объясняла Чистюле, моя магия будет несколько часов поддерживать твой облик, но в какой-то момент тебе нужно будет самому перенаправлять магический поток на чары поддержания этой внешности. Так это работает, когда я меняю внешний вид других людей. Я закладываю образ, а…

– А я должен буду поддерживать этот облик при помощи собственной магии, я понимаю.

– Если твои силы истощатся, чары спадут. Это второе ограничение. Поэтому будь осторожен.

Альфи кивнул, ощупывая покрытое морщинами лицо. Кроме удивления он явно испытывал страх – ему не хватало собственной внешности. Финн задумалась о том, каково это. Хотеть оставаться неизменным. Смотреть на собственное лицо и не отшатываться с отвращением. Отогнав эти мысли, она перехватила внимательный взгляд принца. Он смотрел на нее с такой заботой. И хотя золотистые глаза теперь взирали на нее с нового, стариковского лица, их взгляд словно пронзал ее насквозь, выхватывая все ее мысли, какими бы они ни были.

– Что? – не выдержала Финн. – Ну что теперь?

Явно удивившись грубому тону, он указал на кончик ее носа.

– Ты чем-то испачкалась.

Девушка моргнула. Опять покраснев, она вытерла нос тыльной стороной ладони.

– Скоро приедет фургон. Нам нужно подойти на обочину и ждать там. Ты готова?

– Я последние десять минут следила за тем, чтобы ты был готов. А уж я-то была готова изначально.

Принц нахмурился. Открыл рот, собираясь что-то сказать, но промолчал. Ей больше нравилось, когда он смотрел на нее вот так – с недовольством. В такие моменты он прищуривался. А не распахивал глаза, как когда волновался за нее. Вот такой взгляд она понимала.

– И ты уверена, что это сработает? – спросил Альфи, когда они, спрятавшись под плащом-невидимкой, увидели приближавшийся крытый фургон, запряженный двумя лошадьми.

Альфи знал, когда в тюрьму привозили припасы. Несколько месяцев назад, готовясь к первому проникновению в Часовую Башню, принц выяснил об этой тюрьме все, что только смог. Финн предложила забраться в повозку с провизией, чтобы без особых усилий попасть в башню. Альфи согласился, но его терзали сомнения. Тем не менее лучшей идеи у них не нашлось, а времени что-то придумывать не было. Близился полдень. Время словно ускорилось, и Альфи с Финн едва за ним поспевали. Бал начнется вечером, и принцу оставалось лишь надеяться, что к тому времени все наладится. И он сможет вовремя вернуться в замок. Сменить Луку. Предстать перед гостями в роли будущего короля Касталлана.

– Расслабься, старик. – Финн ухмыльнулась. – Если я в чем и уверена, так в том, что лошади не любят змей.

Взяв у принца носок, она набросала внутрь мелких камешков, а потом положила на обочине дороги.

Альфи надеялся, что она права. Права на ошибку у них не было. До бала оставалось пять часов, а черная магия в теле Игнасио сеяла повсюду хаос и разрушения.

Фургон петлял по извилистой дороге среди полей сахарного тростника, направляясь к бесплодным землям Часовой Башни, островку пыли в море растительности. Кони неспешно перебирали копытами, двое мужчин на к злах беседовали. Финн подняла руку и повела пальцами. Камешки в черном носке повиновались чарам, и носок, извиваясь, пополз по дороге к лошадям.

Финн подняла три пальца и начала обратный отсчет:

– Tres, dos, uno…[66]

Одна лошадь пронзительно заржала, становясь на дыбы при виде «змеи». Вторая последовала ее примеру, а потом принялась топтать носок копытами, не обращая внимания на орущих на нее возчиков.

Фургон остановился, и один из мужчин, спрыгнув с козел, бросился успокаивать лошадей.

– Вперед! – прошептала Финн.

Они метнулись к повозке и забрались внутрь. Тут было полным-полно еды для заключенных. Мешки с мукой, картошкой и репчатым луком занимали весь пол повозки. Альфи затащил Финн в дальний угол, и они присели, прижавшись спинами к стене фургона. Альфи слышал, как переругиваются возчики.

– Проверь, все ли в порядке внутри, – сказал один из них.

Принц еще сильнее вжался спиной в угол, надеясь, что мужчина не станет забираться в повозку и все тут осматривать.

Под полог в задней части фургона заглянул возчик – и выражение скуки мгновенно слетело с его лица. Внимательный взгляд был направлен на ноги Альфи. Посмотрев вниз, принц увидел, что его сапог выглядывает из-под плаща-невидимки. Он подтянул ногу, но задел коленом мешок картошки, который накренился и с глухим стуком ударился об пол. Возчик изумленно протер глаза.

Финн потянулась за кинжалом на поясе, но Альфи схватил ее за руку и покачал головой. Он не мог позволить всему пойти наперекосяк. Времени на ошибки не было, но и так уже много людей пострадало.

Чувствуя, как гулко стучит сердце, Альфи сжал фигурку дракона у себя на груди. Финн встревоженно смотрела на него, а принц судорожно думал: «Забудь, что видел меня. Забудь, что видел меня».

Волна боли прокатилась по его телу, будто иглы впились в каждый участок кожи. Голова закружилась.

Глаза мужчины остекленели, а потом опять прояснились. Он моргнул, словно пытаясь удержать воспоминание, но оно песком утекло сквозь пальцы.

Возчик покачал головой.

– Тут в фургоне todo bien[67]!

Он прошел к козлам, и повозка покатилась дальше.

Разум принца затуманился от боли, но тут что-то теплое скатилось по его губе. Из носа текла кровь. Дрожащими пальцами Альфи зажал нос и запрокинул голову.

Эта магия разрушала его изнутри.

– Плохо дело, да? – пробормотала Финн.

– Хуже, чем я ожидал.

Сердце бешено колотилось, боль расцветала в костях. Но, невзирая на это, Альфи не мог не удивиться могуществу черной силы. Как ей удалось с такой легкостью стереть воспоминание этого человека? Существовали чары, позволявшие полностью лишить кого-то памяти, но ни одно заклинание не работало столь избирательно, не вырывало из сознания воспоминания по одному, как лепестки из цветка. Последствия этих чар истязали Альфи. Принц моргал, пытаясь восстановить зрение, руки тряслись. Если эта сила лишь отголосок магии Сомбры, насколько же она станет могущественна, воссоединившись с телом бога?

А потом мелькнула другая мысль, уколола острыми шипами. Слова из той англезской книги эхом разнеслись в его памяти: «…чем дольше это существо остается в заточении, тем больше жизненных сил оно будет выкачивать из запечатавшего его».

Даже если ему удастся пленить магию Сомбры, она все еще будет привязана к телу Альфи. Она будет высасывать из него жизнь, пока не останется ничего. Принца бросило в холод. В нем созревало осознание грядущей смерти, неотвратимой и болезненной. Но было в этой мысли и что-то высвобождающее. Альфи так тревожился о том, каким станет его вклад в правление Касталланом. Ответ оказался прост – сама жизнь. Со временем магия Сомбры