Вскинувшись, Палома оглянулась и заметалась взглядом по книжным шкафам и полкам. Финн прильнула к Альфи, и юноша почувствовал, что она затаила дыхание.
Прищурившись, дуэно окинула взглядом книжные полки еще раз и вновь повернулась к зеркалу. Альфи возмущенно уставился на девушку, и та примирительным жестом подняла руки, точно говоря: «Я тут ни при чем».
– Ревелар[49],– произнесла Палома, глядя в зеркало.
Финн вытаращила глаза, когда зеркало вспыхнуло мягким голубым свечением. По его поверхности побежала рябь, как на воде в пруду, если бросить туда камешек. Потом рябь улеглась, и на зеркальной глади проявилось лицо незнакомой Альфи женщины. Принц удивленно приподнял брови. Светлые волосы, голубые глаза, тонкие черты лица – незнакомка явно была родом из Уппскалы. Облачена она была в голубую бархатную мантию, отороченную коричневым мехом. Такой наряд носили в Уппскале чародеи, изучающие теорию магии, по сути, те же дуэно. Так почему же Палома связывается с заморской дуэно?
– Свана…
Сейчас Альфи видел только часть лица женщины в зеркале.
– Здравствуй, Палома. – Уппскальский акцент, густой, тягучий, точно замедлял быстрое течение касталланской речи. – Ты хотела поговорить. Что случилось?
Палома вздохнула.
– Ночью я проснулась от ужасного предчувствия. Что-то не так. – Дуэно вцепилась пальцами в край стола, ее костяшки побелели. – Я не могу объяснить. Просто знаю… знаю, что это связано с… – Она умолкла.
Напряжение между двумя дуэно затянулось тугим узлом.
– Ты не можешь всерьез так считать. Неужели ты настолько не уверена в кругах защитной магии? Нерушимых кругах? Чтобы освободить его, нужны дуэно из всех пяти королевств.
Круги защитной магии. Альфи сжал кулаки, вспоминая ту бесконечную тьму. И каждый круг, который он разрушил. В нос ему точно ударил запах крови, стекавшей по его пальцам. Руки взмокли от пота, дыхание участилось.
– Не знаю, Свана. Я чувствую. Что-то не так.
У Альфи сердце ушло в пятки. Он никогда не видел, чтобы Палома проявляла хоть капельку страха. Гнев, разочарование – это может быть. Но не страх.
– Касталланская часть цела, верно?
– Я проверила. – Палома кивнула. – Она на месте.
Принц нахмурился. Что это за часть, про которую говорит дуэно?
– И ты правда ничего не почувствовала? – В голосе Паломы слышалось странное отчаяние. – Никаких… искажений?
Молчание.
– Свана?
– Может быть! – Уппскальская дуэно вспылила. – Но это не значит, что она освободилась. Нам удавалось удерживать ее столетиями. Она никогда не вернется к нему. Никогда. – Голос Сваны успокоился, стал мягким и настойчивым. Доверительным. – Как заканчивается сказка, Палома? После того как свет и тьма слились воедино? Расскажи мне.
Альфи вздрогнул. Не могли ведь они говорить о той самой сказке? Сказке о том, как были созданы люди и магия? О злом боге, полюбившем тьму?
Палома вздохнула и произнесла слова, которых Альфи и боялся.
– Бога, который предпочел тьму, изгнали с небес и запретили ему возвращаться. Лучшие брухо в мире объединились и разделили бога и темную силу, которую он так любил, и обратили его тело в камень. После этого ни его самого, ни его черную магию никто больше не видел.
Палома произнесла эти слова как молитву. Как что-то подлинное. Важное. Что-то куда большее, чем простая детская сказка.
– Наши предки оторвали от Сомбры его силу, и пока она запечатана, бог не может вернуться. Он так и останется бесславным злодеем в детской сказке. Обещаю тебе.
Альфи до боли стиснул зубы. Груз совершенного им поступка обрушился на него с невыносимой силой. Он знал, что высвободил что-то злое, но подобного не ожидал.
Принц отпустил на волю существо, которое могло воскресить бога тьмы. По легенде, Сомбра обрушит на мир Ноктюрну – бесконечную ночь, которая превратит людей в чудовищ, живущих только ненавистью, насилием и жадностью. Сердце Альфи выскакивало из груди. Это не просто конец правления его династии. Это конец мира.
«Что же я наделал?!»
– Ты права. Мне просто нужно было, чтобы ты это сказала. – Палома нежно коснулась зеркала кончиками пальцев.
Принц отвернулся, зная, что не должен этого видеть. Две женщины попрощались, и Палома, осторожно завернув зеркало в бархат, спрятала его в стол. После она вышла из комнаты, и Альфи уже открыл рот, собираясь заговорить, но Финн удержала его. Воровка подняла руку, загибая пальцы.
После того как она отсчитала эту долгую минуту, они выбрались из проема между шкафами и сняли плащ. Принц уперся ладонями в колени, согнувшись и пытаясь подавить рвоту.
– Принц… Да, у твоей учительницы тайные любовные отношения, но вряд ли тебя потрясло именно это. Люди заводят романы все maldito время.
Эти слова стекали с Альфи, как вода омывает камень. Их приглушала, искажала паника, сжигающая его тело изнутри. К ее же счастью, Финн так и не осознала, что они сейчас услышали. Что он натворил.
Альфи поднял на девушку взгляд. Его сознание скрутило, стянуло в тугой узел отчаяния.
– Нам никогда не выбраться из этого живыми.
– Тебе обязательно говорить загадками, будто ты тролль под maldito мостом? – Воровка скрестила руки на груди. – Говори уже, что случилось!
Принцу не хотелось объяснять, что именно ему стало понятно из слов Паломы. Часть его души нашептывала, что времени нет, эта злая магия бесчинствует в его городе, так зачем тратить время на разговоры? Но Альфи знал: он хочет смолчать просто потому, что боится. Боится, что Финн оставит его разбираться со всем этим в одиночку.
Он быстро рассказал, что видел, когда освобождал черную магию. Как это связано со словами Паломы. И с легендой «Человек и магия: начало». Он освободил силу, которой лишили бога, обратив его тело в кости. Глаза у Финн сделались размером с блюдца, когда она это услышала.
– Погоди, погоди, погоди. – Девушка вскинула руку. – Ты выпустил из заточения maldito бога?
– Нет, не совсем, – поспешно ответил Альфи, отчаянно желая все ей объяснить. – Я освободил силу Сомбры. И эта сила, возможно, способна воскресить его, если ее не остановить… – Его голос затих.
– О, отлично! – Глаза Финн яростно блеснули. – А то я было подумала, что стоит волноваться! Но это всего лишь сила злого бога! Значит, никаких проблем!
Альфи скрестил руки. Она сама чуть ли не умоляла его взять ее с собой. Он знал, что совершил ошибку. Но он не собирался мириться с осуждением, учитывая, что им предстояло самое опасное дело в жизни.
– Ну, если для тебя это уж слишком, ты знаешь, где дверь.
Финн нахмурилась.
– Еще maldito ничего не было, что оказалось бы
