– Por favor, – Альфи слышал свой голос словно со стороны. – Пожалуйста, помоги мне спасти его.

Но чем больше он умолял магию, чем сильнее пытался ухватить ее дрожащими пальцами, тем больше она отстранялась от него, уклонялась от его прикосновения.

Альфи знал, что это означает.

«Если магия избегает твоего касания, значит, твои намерения неправильны. Откажись от них», – слова Паломы эхом отдались в его голове.

Но Альфи не мог оставить это место, пока не нашел магию, которая поможет Луке. Несмотря на все, чему его учили, принц сосредоточился еще сильнее, пытаясь ухватиться за поток свободной магии, угрем выворачивавшийся из его рук. Он плыл против течения магии, которую ему заповедали уважать. Но ему было все равно. Он не мог уважать то, что отказывалось спасти Луку.

В погоне за потоками магии Альфи вдруг наткнулся на какую-то преграду. Выглядела она как кирпичная стена, но каждый кирпичик был своего оттенка. Кирпичики магии. Что бы ни крылось за этой стеной, оно могло помочь, и Альфи это знал.

Он замолотил кулаками по стене:

– Впусти меня! Абрир[45]! – слабо крикнул он.

Но ничего не произошло. Стена оставалась непоколебимой.

Принц прижался к ней лбом, слезы навернулись ему на глаза.

– Пожалуйста, – взмолился он. – Мне нужна помощь. Я все что угодно сделаю. Пожалуйста!

Краем глаза он заметил какое-то мерцание. Повернувшись, он увидел в центре кирпичной стены замочную скважину, залитую белым светом. Размером она была где-то с его ладонь и находилась на уровне груди. Что-то могущественное скрывалось за этой преградой. Иначе и быть не может. Или это испытание? Возможно, он должен доказать, что достоин получить эту силу, какая бы мощь ни скрывалась за стеной.

Прислонившись к стене, Альфи провел пальцем по краю замочной скважины из магии.

И тут его осенило.

Стена была сделана из магии. Ей и ключ нужен из чар.

Что, если в месте, где из магии можно построить крепкую стену, и ключ можно сделать из чистого потока? Это все, что Альфи мог придумать. У него не было времени на то, чтобы обыскивать бескрайние просторы магического царства. На то, чтобы найти ключ, если он вообще существует. Нужно направить свои чары в замочную скважину и придать им форму ключа. Что легче сказать, чем сделать.

Голос Паломы эхом раскатился в его голове: «Лучшие брухо настолько слиты со своей магией, что она будто получает способность чувствовать. Такие чародеи словно воспринимают мир вокруг через свой поток магии. Чары становятся продолжением чародея, его плоти».

После долгих тренировок Альфи всего пару раз удалось ощутить такой уровень слияния с магией. Бывало, он произносил заклинание – и на мгновение чувствовал движение магии в воздухе, будто сами чары были частью его тела. Но такое случалось очень редко. А теперь ему придется воспринимать это пространство только и исключительно через магию. Ему нужно будет прочувствовать каждый изгиб замочной скважины – и вылепить из магии подходящий ключ. А потом провернуть этот ключ в замке.

Руки у него ходили ходуном от волнения. Альфи направил поток своей синей магии в замочную скважину. Подался вперед и попытался заглянуть внутрь, надеясь, что заметит форму замка. Но он был слишком взволнован, чтобы что-то ощутить. Заклинание распалось. Принц начал расхаживать туда-сюда перед стеной. Ладони у него вспотели.

– Сосредоточься, – сказал он сам себе.

Магию нужно направлять твердой рукой. С верой в нее. Он попытался еще два раза, чуть ли не вжимаясь глазом в отверстие в стене и стараясь высмотреть устройство замка. Но ничего не происходило. Его чары двигались вслепую. Не сливались с ним, и Альфи не чувствовал изгибов замка. Он чувствовал лишь, как сердце выскакивает у него из груди. Заклинание снова развеялось.

Принц прижался лбом к стене, шаря пальцами по кирпичикам. Пот градом катился по его лицу.

– Я смогу это сделать. – Он отер лоб тыльной стороной ладони. – И сделаю. Ради Луки.

Альфи было подался вперед, собираясь снова заглянуть в замочную скважину, но остановился. В этом-то и проблема! Он по-прежнему пытается смотреть туда сам, а не передает все восприятие магии.

Принц немного отошел от стены. Закрыл глаза. И позволил заклинанию вновь сформироваться у него в руке. Он сосредоточился на ощущениях, пока магия распускалась на его ладони, как цветок, подавшийся навстречу солнечным лучам. Дыхание юноши замедлилось, и он почувствовал, как магический поток удлиняется и сокращается в ритме его дыхания.

На мгновение Альфи показалось, что он случайно открыл глаза и снова не сумел отдать восприятие магии. Но нет. Сейчас он будто смотрел сквозь заклинание, тянущееся от его ладони к стене. У него получилось! Чары влились в замочную скважину, и внутри Альфи разглядел изгибы и выступы замка. Он пришел в такой восторг от обретения этого нового уровня слияния с магией, что утратил сосредоточенность на чарах, и видение начало расплываться. Не отвлекаясь больше, принц медленно придал своему заклинанию форму, подходящую каждой прорези в пластинах замка. Пот стекал по его вискам. Наконец Альфи повернул руку вправо – и заклинание повиновалось. Он почувствовал, как замок поддался.

Когда он открыл глаза, цветные кирпичики дрогнули, расступаясь. На месте, где когда-то был замок, открылся проход из сияющей свободной магии.

Не задумываясь, Альфи рванулся вперед. Прошел сквозь сотканную из магии завесу яркого света – и очутился во тьме.

Знакомый узор расцвеченной магии и сияние магии свободной – все исчезло. Тут находилось что-то совершенно другое. Тьма. Невиданная им прежде тьма.

Он шел, но тут не было опоры. Не было цвета. Не было звуков. Только чернота. И хотя при взаимодействии с магией Альфи всегда ощущал хоть искорку тепла, тут в тело въедался холод, будто его костный мозг подернулся коркой льда. Юноша погрузился во тьму еще глубже, и волоски на его руках встали дыбом. А затем раздался чей-то голос, звучный, бархатный:

«Что привело тебя сюда, mi hijo[46]?»

Будто множество голосов переплелись в единый узор, ветвясь, отпочковываясь друг от друга. Рот во рту во рту. Завитки дыма свернулись перед принцем, словно оценивая его. Дымные отростки туго обвивали друг друга, будто что-то ограничивало их, хотя Альфи стоял в бесконечной темноте. Принц сглотнул. Он говорил на языке магии. Но магия ни разу не отвечала ему. Она взаимодействовала с человеком иначе. Чтобы понять устремления магии в тишине взаимосвязи с ней, брухо требовались годы обучения. Но у этой магии был собственный голос. Как странно. Он никогда не сталкивался ни с чем подобным.

А удивительнее всего был цвет этой магии – чернильно-черный. Беспредельно черный. Всю жизнь Альфи говорили, что магия не бывает белой или черной. Абсолютно доброй или абсолютно злой. Существуют лишь мириады оттенков. Но