Робот уже попытался протянуть свои загребущие руки к бывшему президенту Деметры, которого он называл то червяком, то гусеницей, хотя Вахмурко был похож только на вполне упитанного попугая. Тот вполне привычно отлетел от него подальше и, кажется, обиделся на высказывание о гусенице. Вахмурко, как и любой из пиратов, мнил себя самым-самым, а уж с червями никогда себя не сравнивал. Что уж там говорить, даже Грохотун его раньше в ними не сравнивал.
— Какие коллекции? — вдруг удивился Баюн. Он прекрасно помнил про целую банку зубов, которую они тогда нашли на «Вселенском орле», но ни о чем другом робот никогда не упоминал.
— Украсть хочешь? — ревниво уточнил Грохотун, вновь поднимая свои бластеры, чтобы уничтожить этого воришку.
Баюн поспешил примирительно поднять руки.
- Нет. Интересуюсь просто. Ученье — свет, а неученье — тьма.
— Действительно, — удовлетворенно кивнул боевой робот, вновь щупая свой погнутый рог. — Как ты можешь украсть, если я тебя скоро — того, — тут он показал, что имеет в виду под этом словом: показал что-то довольно странное, будто разрывает что-то. — И твой сердечник, как и прекрасные молочные зубки, попадут ко мне в баночки. Да, старая нянька, я тебя скоро… высердечникую… — на ходу выдумал новое слово Грохотун, словно это было его любимым занятием, и робот выдумывал по новому слову перед каждым приемом пищи.
— У нас не молочные зубы, а самые нормальные, — обиделась Лависса, которая всегда считала себя мисс Улыбка Деметры, хотя и не участвовала в подобных конкурсах никогда.
— И что-же ты тут один? — вдруг вставил Андрей, выглядывая из-за плеча няньки. — Делиться не хочешь?
— С кем делиться? — возмутился Грохотун, заодно и выдавая всю нужную информацию. — Тут никого и нету… кэп мне доверяет… я с вами и один справлюсь.
Попугай, между тем перелетавший на плечо к няньке, громко восхищался слогом Грохотуна и особенно его последним словом. Правда, едва оказавшись на плече у Баюна, он прекратил петь дифирамбы.
— Значит, слыхай сюда, Баюша, — велел попугай. — Как ты сам понимаешь, надо нашего Грохотушку программировать обратно, чтобы он перестал кэпом эту палку в скафандре называть. «Детишек» ты туда, как я понимаю, точно не отправишь, поэтому будешь Грохотуна вырубать сам.
— Я знаю, — спокойно кивнул головой нянька. — И где кнопка нужная, тоже. Ты не переживай.
- Ой, да кто переживает? За кого мне переживать-то? За тебя что ли? — не понял Вахмурко, хотя видно было, что он все же волнуется. — Ладно, давай, удачи тебе, нянька.
Птица отлетела куда подальше.
Дальше вокруг творилось что-то довольно-таки странное. Баюн, громко крича, из-за чего Грохотун недоуменно глядел не спятившего, как он думал, робота, пьяной и подбитой ласточкой кинулся к нему, но слегка не рассчитал и врезался головой туда, где у обычных людей была грудь. Боевой робот не совсем понял, что произошло, немного покачнулся, но выстоял, а вот Баюн осел вниз. Если бы у Андрея были свободны руки… но на них была Василиса.
Между тем, нянька даже не думал сдаваться. Ухватив Грохотуна за ногу и не думая подниматься, он резко потянул на себя. Вот теперь-то боевой робот не смог удержаться и, не понимая, что от него все-таки хотят, свалился на Баюна сверху. Бластеры в ход он пока не пускал.
Грохотун был роботом и ничего не чувствовал, однако приземление ему не понравилось, поэтому он тут же принялся одаривать своего противника сильными ударами. Баюн скрипел, но уверенно уворачивался, когда Грохотун метил в важные точки, продолжая искать его слабое место. И не мог не найти.
Робот-нянька, подобно роботу-убийце, был выпущен примерно в одно время, поэтому между ними хоть в чем-то должна была быть схожесть. Кнопка резервного выключения, сделанная у каждого старого робота — у новых этого не было — у подобных моделей располагался где-то в грудине. Это было самое слабое и самое сильное место одновременно. Баюну пришлось повозиться, при этом его работу осложняли кулаки Грохотуна; нянька тоже порой толкал своего оппонента, не желая быть просто куклой для битья.
Щелк!
Звук от нажатия нужной кнопки, казалось, разлетелся на многие километры. Лависса от неожиданности взвизгнула. Грохотун тоже сначала что-то пробасил, прежде чем мешком свалиться на Баюна. Андрей, осторожно опустив Василису на землю — все-таки она была живым человеком, — кинулся к роботу, и вместе с Кольцовой они стащили Грохотуна. Баюн, чуть кряхтя, поднялся и еще несколько секунд скрипел.
— Здоровье дороже денег. Умеренность — мать здоровья. Не силой дерутся, а уменьем, — выдал Баюн несколько поговорок сразу. — Помахались кулаками — и ладно. Пошли дальше.
— А он того… не оживет? — уточнил Андрей.
— Этот может, — хмыкнул попугай, подлетая к павшему в бою роботу. — Грохотушка все может, когда не надо. Странно, что он по тебе, Баюн, палить не начал.
— И что нам делать?
Попугай сообщил, что на всякий случай из головы робота надо стереть старую программу. Это было плевым делом, с которым можно было справится за несколько минут. А вот новую программу писать Вахмурко Попугайло пока не торопился — это заняло бы в разы больше времени.
— Ну что, Баюн, поможешь мне, — заявил попугай, приготовившись командовать. — Надо снять голову.
Как снимаются головы у роботов, Баюн не представлял совершенно — раньше от него не требовалось проводить такие операции, собственную голову он тоже пока никогда не отвинчивал и не собирался.
— А ты возьми, напрягись — и потяни, — посоветовал хакер.
— Я то потяну… только после этого, думаю, мы лишимся Грохотуна, а боевой робот, что ни говори, пригодится.
Вахмурко Попугайло разочарованно вздохнул. Очередной его план по устранению Грохотуна, такой же идеальный, как и все остальные, тоже не сработал. Баюн, не советуясь больше ни с кем — все равно разбирать роботов никто не умел, — принялся исследовать голову своего собрата.
Через несколько секунд голова была отвинчена, и попугай взялся за свое дело. К Грохотуну его раньше никогда не пускали: Кроксу тоже не хотелось потерять лучшего боевого робота, и он всегда программировал его сам, поэтому сейчас Вамхурко впервые знакомился с внутренним устройством своего неприятеля.
