На них он вдоволь насмотрелся вчера, в парке, и первое, что отметил, — это небольшой размер встреченной сегодня особи. Вчерашние были в основном крупными, сейчас же перед ними стояла, перебирая ногами, относительно небольшая фигура, едва ли в полтора метра ростом. Стояла не пытаясь напасть, уставившись бездумным взглядом на бьющий в глаза свет фонарика, точно загипнотизированная, не среагировав даже на крик девушки.

А потом время неожиданно ускорило свой ход настолько, что парень перестал за ним поспевать. Хватал происходящее вокруг некими урывками.

Сзади, со стороны холла, раздался удивлённый возглас и топот. Некто толкнул Ванька в сторону, он упал, больно ударившись боком о пакет с консервными банками, который тут бросил дагестанец. И прыгун тут же вылетел из коридора серой кометой, снёс стоящего на пути мужчину, не удержавшись на ногах, сам покатился по полу.

Мелькнули чьи-то чёрные, донельзя грязные ботинки, на ладонь Ванька больно наступили, но прыгун дёрнулся, руки-ноги его пришли в движение, — он не встал, а буквально взлетел в воздух, приземляясь уже на задние конечности, и сразу же, без малейшего промедления прыгнул, вновь выставив по своей привычке голову вперёд.

Чёрные ботинки перед лицом исчезли, страшный грохот и шум неких разлетевшихся предметов донёсся откуда-то из-за спины.

Мага, ошеломлённый неожиданным нападением, подскочил не хуже этого самого прыгуна. Рот его ощерился в злой гримасе, в руке была зажата короткая чёрная палка.

«Нет, — понял Ванёк, — не палка, а полицейская дубинка! Где он её взял?!»

Сильный короткий удар, почти без замаха, и прыгун падает, морда его истекает чем-то тёмным, не понять какого цвета. Запах, к которому все уже кажется привыкли и принюхались, нахлынул на Гитариста нестерпимой волной, он поморщился, приходя в себя. Существо перед ним моргнуло, подтянуло к груди серые колени, явив перед глазами человека морщинистые, похожие на птичьи ноги.

«Он меня сейчас ударит!»

Парень попытался встать, но ноги прыгуна уже распрямились, со страшной силой саданув Гитариста в грудь. Комната расплылась перед глазами, мелькнул приближаясь старинный комод, и мир погас.

Нельзя пить всё время.

Нет, они честно пытались это делать, но человеческая природа такова, что иногда, градус в крови даёт настолько сильную тягу к приключениям, что ей просто невозможно сопротивляться. Алкоголь в квартире бабки-самогонщицы оказался поистине неисчерпаем. Возможно они бы там и зависли, если бы одна из женщин, не заикнулась о золотом колечке, которое Паша давным-давно ей пообещал. Не обручальное, разумеется, на такой подвиг Пашу, наверное, и взвод автоматчиков за спиной не смог бы уговорить.

— А чего нет? Обещал — значит будет! Мужик — хозяин своего слова! Я что, не мужик?! Ты это хочешь сказать?! — вспылил он тут же.

С трудом убедив буйного друга, что он мужик на зависть многим прочим, женщины попытались от греха подальше вообще замять поднятую тему, но Паша уже зацепился. Тыча пальцем в собеседников и периодически промахиваясь, он быстро толкнул некую совершенно невразумительную речь, после чего позвал с собой пару наиболее захмелевших ребят «прогуляться и покурить».

Паша не зря провёл всё утро на балконе. Стоя там, он насмотрелся на всякое, что сегодня вдруг стало нормой. Видел, как странные прыгающие серые люди нападают на обычных, так сказать «не прыгающих». Видел, как бежавшая по тротуару собака, обернулась большой живой юлой и убила пенсионерку Ильиничну, жившую на первом этаже. Наблюдал за странными серыми пятнами, выглядящими точно концентрат плотного не рассеиваемого тумана — два таких проползли по дороге, накрывая машины и внушительный пятак проезжей части вокруг, и там, где они побывали, не осталось трупов.

И как бы не было всё это страшно, Паша понял главное: не надо приближаться к странному. Не важно к чему. Просто странному. Оттого он и повёл захмелевших товарищей за собой без особого страха. Ну а в случае чего… Паша не даром взял самых пьяных. Как бы там ни было, он всяко быстрее бежать может.

Ничего страшного не случилось. На улице было жарко, но без духоты, поселившейся в городе последние дни. Безлюдно, но это он и с балкона видел. Да и вообще, прошедшая прогулка была самой обычной, словно сходили за хлебушком в магазин. Разница лишь в том, что они принесли с собой с этой прогулки.

Вернувшись, войдя в комнату с друзьями, Паша остановился перед Светкой и Маринкой, покачиваясь, перенося вес то на носки, то на пятки. Назад, вперёд… Вверх, вниз… Смотрел при этом он так неопределённо, что собутыльницы занервничали, переглядываясь. Наконец, Маринка не выдержала, спросила робко:

— Что, Паш?

Засунув руки в карманы джинсов, он извлёк оттуда сжатые кулаки, и протянув к женщинам, разжал. На стол перед ними посыпались золотые украшения, звеня разлетелись, раскатились по столешнице. Кольца, браслеты, цепочки и серьги. Собравшиеся раскрыв рты смотрели на две небрежные кучки стоимостью большей, чем некоторые из них должно быть заработали за всю жизнь. А то и все собравшиеся, за все их совокупные жизни. Осознав это, Светка пискнула нечто совершенно невнятное, и тут же полезла целоваться. Стоя в дверном проёме, лыбились два мужика, ходивших вместе с предводителем.

С трудом избавившись от мокрых поцелуев ополоумевшей женщины, Корсар, теперь уже почти совсем-совсем настоящий, прошёл на балкон.

Семён, старый верный товарищ, вышел следом, встал рядышком, теребя полупустую пачку и не спеша закуривать.

— Откуда? — наконец задал вопрос он.

— Оттуда, Сеня, оттуда, — ответил Паша, рассеянно наблюдая за тем, как истаивает сизый сигаретный дымок в воздухе.

Семён некоторое время смотрел вниз, затем на глаза попалась вывеска ювелирного магазина через дорогу. Мужчина вздрогнул.

— Повяжут… — тоскливо напророчил Семён. — Бардак как пришёл, так и уйдёт, порядок восстановится, и менты быстро вычислят кто ограбил.

— Да никто ничего не докажет, — отмахнулся почуявший свободу Зарубный. — Когда мы пришли в эту ювелирку, там уже было открыто. Я лом с собой прихватил, но и он не пригодился. Трупёшник на пороге нашли, а рядом пакет с цацками этими. Вот и прихватили. В сам магазин даже заходить не потребовалось. А это, считай, уже не ограбление. Мало ли откуда жмурик драгоценности взял — мы того не ведаем. — Паша помедлил, чувствуя, как никотин приятно ложится на выпитую самогонку. — Да и неизвестно, вернётся ли порядок, и когда это ещё будет. Ты сам то, неужели не видишь, что творится?

— А что творится? — жадно спросил приятель. — Вижу конечно, глаза банку в залог не отдал, на месте торчат. Но понять не могу никак. Где власти? Где армия и полиция? Мы тут телевизор включили, оказывается у бабки был портативный, на аккумуляторах. Ни одного канала не показывается, и радиостанции молчат как одна. Не только на FM диапазоне, а вообще все, понимаешь? Апокалипсис, не иначе!

— Апокалипсис, —