Рядом с Боброком стояли еще трое. Один бритый, со смятыми борцовскими ушами, со шрамами на лице и с такими плечищами, что, должно быть, во многие двери ему приходилось протискиваться боком.

– Рр-рома! – представился он басом.

– Бывший берсерк! – уточнил Боброк с гордостью и одновременно словно поддразнивая. – К нам перешел. Единственный случай в истории. Не понравилось ему у них чего-то… Ну и дурак! Кормят тебя, поят, деньги дают – кто ж от берсерков к пнуйцам перебегает?

Рома осклабился.

– А как вы поняли, что он не засланный казачок? – спросил Родион.

Боброк пожал плечами:

– Да у нас тут нравы простые. Несется толпа на толпу. Одна толпа с топорами, другая с битами… Сразу видно, кто за кого. Битой вхолостую не помашешь. – Голос у Боброка был глуховатый и тихий. Отдельными интонациями он напоминал голос Меркурия, только Меркурий рубил слова, а Боброк выкатывал их как тяжелые бильярдные шары.

Даня, случайно попавший под выпуклый взгляд очков Боброка, съежился. Ему неудобно было быть таким огромным рядом с Боброком и его людьми. К тому же он опасался, что его огромный рост подействует на пнуйцев провоцирующе. Гномики любят бить хилых дрыщей. Но все же Даня не удержался:

– Мишель Монтень утверждал, что многие опытные фехтовальщики, которых считают бесстрашными, на самом деле смелы от своего умения и долгой тренировки. Но что это не настоящая смелость. Например, под залпы из мушкета они бы не пошли, потому что там их искусство им не поможет, а доверять себя случайностям они не желают.

Боброк одобрительно хмыкнул:

– Есть такое дело! Молодец Миша! Как там его фамилия? Понимает дело. Я б тоже под залп не полез.

Спутники Боброка захохотали. И бывший берсерк Рома, и оба его товарища. Эти были явные пнуйцы или, может, пнуйцы, перекочевавшие из вендов – жилистые, активные, резкие.

– Коря и Никита, – представил Боброк.

– Может, все-таки Коля и Никита? – улыбнулась Кавалерия.

– Нет. Я Коря, – строго поправил один из жилистых.

– Да, – подтвердил Боброк. – Он Коря.

Ул стоял рядом с Ярой, трогал свисающую из «кенгуру» ножку Ильи и с любопытством посматривал на Боброка. Боброк был как береговой лед Байкала – много раз ломанный, сросшийся, бугристый и непрозрачный. В глазах Боброка, причудливо укрупненных очками-лупами, обитала хмурость пожившего, битого жизнью мужика.

Рома, Никита и Коря были иные: молодые, отважные, жизнью еще сильно не битые. Возможно, и они, получив множество шрамов и укусов судьбы, станут когда-нибудь Боброками. Если, конечно, сложится и доживут.

Родион, Макс и присоединившийся к ним Сашка в шесть рук перекидали в автобус арбалеты и снаряжение. Боброк стоял у дверей автобуса и здоровался с каждым залезающим, остро и кратко взглядывая на него и определяя для себя что-то. Когда в автобус стал садиться Долбушин, Боброк топориком-тростью преградил ему дорогу.

Хотя никакого приказа отдано не было, Коря и Никита вдруг оказались по обе стороны от Долбушина. Громадный Рома набычился и сместил центр тяжести чуть вперед, готовясь мгновенно пройти в ноги.

– А этот ведьмарь куда лезет? – отчетливо спросил Боброк.

Кавалерия встала между Долбушиным и Боброком и рукой отвела трость.

– Я говорила тебе: Альберт достал самолет, – негромко сказала она.

Возникла пауза. Боброк что-то решал для себя.

– Вот пусть и улетает на своем самолете!

– Я останусь, – сказал Долбушин.

Боброк нахмурился. Коря, Никита и Рома смотрели на Долбушина как три породистых пса, ожидающих команды «фас». Не отдавая себе отчета, зачем она это делает, Рина подошла к ним и остановилась рядом с Кавалерией. За ошейник она держала Гавра. Тот, чувствуя напряжение Рины, опасно скалился на чужаков. Взгляд Боброка за толстыми стеклами очков не изменился. Рука скользнула по трости, перехватывая ее для возможного удара снизу вверх.

– Гиела… – сказал Боброк. – Самец молодой, но вполне состоявшийся. Яд, безусловно, уже сформировался…

Гавр потянул на голос Боброка, и Рина невольно засеменила вслед за ним. Хрупкой девушке, имеющей к тому же две точки опоры, невозможно удержать гиелу, у которой точек опоры четыре. Хлопья пены с губ гиелы попали Боброку на ботинок.

– Рома! – коротко приказал Боброк. Рука Ромы скользнула под куртку.

Рина повисла у Гавра на шее. Ей помогал Сашка. Гавр протащил их по плитам аэродрома, но потом успокоился и разрешил увести себя в автобус.

– Да… дрессировка на высочайшем уровне! – оценил Боброк.

Долбушин не старался, воспользовавшись возникшей из-за Гавра путаницей, проскользнуть в автобус. Стоял и настойчиво смотрел на Боброка.

– Ладно, – уступил Боброк. – Вы утверждаете, что вы не враг…

– Я враг, – сказал Долбушин. – Но не здесь и не сейчас.

– Прекрасно! А вот это мы сейчас проверим! Коря!

Коря сунул руку в карман, достал кусок окаменевшей розовой соли – мутно-прозрачный, с внутренними трещинами – и протянул его Долбушину.

– Что это? – спросил тот.

– Кусок застывшей слизи из болота. Если у вас что-то тайное на уме – мы это сразу увидим.

– Что? Слизь вам расскажет? – насмешливо спросил Долбушин.

– Она много не болтает. Она просто начнет размножаться. Через минуту вы станете похожим на кисель.

– И что я должен сделать? – спросил Долбушин. Голос его чуть дрогнул.

– Возьмите его в руку! Видите, Коре он не вредит, но Коря не враг… Или садитесь в самолет… Я бы на вашем месте выбрал второе.

Рина была убеждена, что отец так и поступит. Но Долбушин вдруг, мгновение помедлив, протянул руку, схватил застывший кусок слизи и решительно, словно желая раздавить, сжал его. Розовая соль вспыхнула, окрасилась, стала терять форму, обволакивая ладонь Долбушина как раскисшая медуза.

– Ага! – торжествующе воскликнул Коря, но тут слизь вдруг прекратила распространяться и медленно поползла назад в камень. Кусок соли, твердея, еще раз вспыхнул.

Долбушин, слегка побледневший, протянул камень Боброку. Тот посмотрел на него, поморщился и заложил руки за спину.

– Коря, забери! – приказал он. – Надо же! Эта слизь или вообще не реагирует, или сжирает человека целиком! А тут вдруг вскипела и… втянулась обратно! Ладно, поедете с нами!

Автобус тронулся, медленно выруливая с аэродрома. Дорога была узкой, явно случайной здесь – так, асфальтовый шрам на теле природы. По обочинам паслись тучные косматые лошадки.

– Уф, господа! Хорошо как здесь! Теперь главное – чтобы ведьмари не узнали, где мы! – важно произнес Даня.

Боброк посмотрел на Даню долгим взглядом. Хотя любой взгляд, которым посмотрели бы на Даню, невольно оказался бы долгим из-за протяженности самого Дани.

– Ведьмари уже все знают. Тилль прилетел на рассвете, за два часа до вас.

– ЧТО?! – переспросила Кавалерия.

– У него с собой человек пятнадцать, – спокойно продолжал Боброк. – Плюс проводники из местных берсерков. Плюс несколько боевых ведьм. Они бы уже были здесь, но им нужно время, чтобы вооружиться и приготовиться. Они летели обычным рейсом.

– Откуда вы все это знаете? – спросила Лиана.

Боброк улыбнулся. Улыбка на его лице смотрелась как трещина на дереве.

– У нас тут народ зоркий. С царских времен осталось.