— О, вы пришли в себя, фрон Тиффано.
Это был голос Рыбальски. С третьей попытки я спихнул с себя мальчишку:
— Лука, да слезь ты с меня!
— Сынок, оставь профессора, — Джеймс Рыбальски осторожно присел на стул рядом с кроватью и оперся на трость, скрестив руки и внимательно глядя на меня. — Когда стало известно, что у вас серьезное сотрясение мозга, Лука вызвался ухаживать за вами. Увы, я не смог его остановить. Не понимаю этой странной привязанности моего мальчика к вам…
— Заберите его! — я оттолкнул руку Луки с ложкой.
Горячий шоколад, которым он пытался потчевать меня, обжег мне подбородок и пролился на одеяло. Мальчишка возмущенно засопел и зачерпнул еще одну ложку. Кажется, пока я был без сознания, он успел влить в меня пару ложек этого гадостного пойла. Или даже больше? Во рту было обжигающе сладко и горько одновременно.
— … и совсем ее не одобряю, — невозмутимо продолжал Рыбальски, словно не замечая выходок своего сына. — Вы очень странный молодой человек, фрон Тиффано. Этот наемный убийца… Почему он хотел вас убить?
Я вытер губы, отобрал у Луки миску с шоколадом, от запаха которого меня опять затошнило, и поставил ее на прикроватный столик. Потом спихнул мальчишку на пол и сел на кровати, свесив босые ноги.
— Боюсь, это вас не касается, фрон Рыбальски, — резко ответил я. — И ухаживать за мной не надо. Забирайте сына и…
— Очень даже касается, — перебил меня мужчина. — Я же должен понимать, за кого выдаю дочь.
— Ммм?!?
— Вы что-то перепутали. Я не собираюсь жениться на Луиджии.
— Вам придется. Если не хотите неприятностей.
Рыбальски был убийственно серьезен и мрачен. Лука растерянно переводил взгляд с отца на меня и шумно облизывал палец, макая его в миску с шоколадом.
— Во-первых, я не отец ее ребенка, могу поклясться вам в этом…
— Я знаю, — кивнул он. — Но это неважно. Я положу за Лу щедрое приданое, чтобы компенсировать вам…
— Мне не надо ничего компенсировать! Я не женюсь на Луиджии!
— Тогда мне придется использовать все свои связи, чтобы…
— А во-вторых, — перебил я его, — вы сейчас в моем лице угрожаете Ордену Пяти.
— Как это?
— Можете поинтересоваться у казначея винденской ложи когниматов, отца Васуария, он подтвердит, кто я. Брат Кысей из Ордена Пяти!
— Но… — растерялся Рыбальски. — Даже если и так. Какая же вам разница, помилуй бог? Вы же собирались жениться? На малышке Розалинде? Так моя девочка много лучше! А то, что с ребеночком возьмете, так ничего страшного. Она вам еще родит. А приданое я такое дам, что вы ни о чем жалеть не будете!..
— У меня денег больше вашего, — раздраженно ответил я и покачал головой. — За всю жизнь не потратить. Уходите, фрон Рыбальски. Я ни на ком жениться не собираюсь. Ни на малышке Розалинде, ни на вашей девочке.
Я встал на ноги, выпроваживая упирающегося Рыбальски. Головокружения не было, тошнота тоже прошла. И это было странно. Страшное подозрение закралось при виде перемазанной шоколадом рожи Луки. Мальчишка довольно улыбался.
— А ну-ка иди сюда! — я дернул его за шиворот, заглядывая ему в глаза. — Ты опять пичкал меня этой гадостью?!? Где ты ее взял?
— Отпустите моего сына! — возмутился Рыбальски.
— Н-н-нет! — отчаянно замотал головой Лука.
От удивления я даже выпустил его воротник.
— Ты заговорил? Но как?.. И не ври мне!
— Оставьте моего сына в покое! — влез между нами Рыбальски, глядя на меня снизу вверх. — Он из-за вас места себе не находил! Ухаживал и горшки за вами выносил! И лично помогал фрону Лешуа приготовить вам шоколадное лекарство! Которое и поставило вас на ноги, между прочим!
— Лешуа? Как Лешуа? Он вернулся?!? Где он?
— Когда вы вернулись? — с порога спросил я, ворвавшись в номер.
Дерек зашелестел газетой, опуская ее, и взглянул на меня. Перед ним на столике дымилась чашка кофе, были разбросаны какие-то записи, стопка книг угрожающе накренилась над краем. Остро пахло шоколадом. Широко распахнутые окна гостиничного номера заливали комнату щедрым солнечным светом. Лешуа тяжело вздохнул и кивнул мне присаживаться:
— Я рад, что вам уже лучше, господин Тиффано. Не стойте, лекарь сказал, что вам вредно…
— Я сам решу, что мне вредно, а что нет! — взорвался я. — Почему вы сразу не показались мне на глаза? Я волновался!..
— Вы не могли волноваться, поскольку валялись в беспамятстве несколько дней, — спокойно парировал он и встал, силком усаживая меня в кресло напротив. — Нам о многом следует поговорить. Да садитесь же!
— Рассказывайте. Что с вами случилось? Вы видели Хриз… в смысле Лидию?
— Видел, — кивнул Лешуа и помрачнел. — Вы мне симпатичны, господин Тиффано, поэтому буду искренен. Я заключил с госпожой Хризштайн сделку и…
— И вы тоже? — выдохнул я, до хруста костей впечатывая кулак в ладонь.
— Поймите, у меня не было выбора, — виновато отвел глаза Лешуа. — Моя Милагрос… Она в заложницах у этой дряни.
— И что она от вас потребовала? Следить за мной? Пичкать дрянным шоколадом? Мешать мне? Что?
— Нет, — невесело усмехнулся Лешуа. — Жидкий шоколад предназначался не вам… Просто влез Лука и…
— Не мне? — нахмурился я. — А кому?
— Это все ради Алисы…
— Алисы? К чему здесь Алиса? Объяснитесь.
Лешуа наконец оторвался от напряженного созерцания носка своего сапога и поднял на меня взгляд бесцветных глаз, явно покрасневших от недосыпа.
— Алиса и есть Александра. Она — дочь Милагрос. Пусть поздно, но я ее нашел.
Я встал на ноги и подошел к распахнутому окну, осмысливая новости. Пригожий весенний день был упоен ароматами цветущей акации, которая перебивала даже горькую вонь шоколада. Я вцепился в подоконник и прикрыл глаза, подставляя пылающий лоб слабому ветерку.
— Что от вас потребовала Лидия? — повторил я вопрос.
— Чтобы я признал Алису своей дочерью. Тогда ее примут в семью Рыбальски. Милагрос мечтает о счастье для своей девочки, поэтому я все сделаю…
— И это все? Все, что от вас потребовала Лидия? — я резко обернулся и уставился на Лешуа. — Отвечайте!
— Больше я ничего не могу вам сказать, господин Тиффано, — уклончиво ответил он. — Я понимаю ваше отчаянное желание поймать Лидию, но… Просто прошу вас и полагаюсь на ваше благородство. Милагрос не сделала вам ничего дурного, она не может быть в ответе за деяния своей безумной хозяйки. Не мешайте мне. Не ломайте жизнь Алисе.
— Мы все для нее просто пешки, — пробормотал я. — Просто пешки…
— Согласен, — кивнул Дерек. — Но лучше быть пешкой, которую берегут, чем слоном, которого съедят на следующем ходу.
— Ошибаетесь, господин Лешуа, лучше быть
