Я лукаво подмигнула девчонке и добавила:
— Ах, если бы ты его видела, какой мужчина! Красив, благороден, умен, щедр в милостях… Посмотри, какое чудо он тебе подарил!
Я проворно достала брошь из шкатулки, чувствуя себя в образе Матушки Ген, которая вот также когда-то давно увещевала меня, израненного и обозленного на весь свет звереныша, и смогла превратить его в ласковую и послушную кошечку, правда, с ядовитыми коготками… Я прикрепила брошь прямо на волосы Луиджии и развернула ее к зеркалу.
— Только взгляни, какая красота! Вот демон, да если все получится… если лекарь не проболтается о твоей беременности, то кто знает… Твои близнецы даже могут стать императорскими бастардами, а если очень повезет, то и наследниками престола…
Я захихикала удачной шутке, достойной коварства Единого. А что, раз император поставил себе на службу колдуна, то пусть не жалуется, когда орлу в гнездо подкинут птенцов падальщика…
— Я не хочу никого обманывать! И соблазнять тоже!
— Жаль… Тогда брошь придется вернуть.
— Почему? — девчонка невольно прикрыла ее ладонью, а в светлых глазах вспыхнул легко узнаваемый огонек тщеславия. — Это же подарок…
— Но ты же понимаешь, почему тебе его подарили, ведь верно? — вкрадчиво прошептала я ей на ухо. — Уверена, император очарован этой гремучей смесью: уродством твоего лица и красотой твоего танца. Ты могла бы стать его любовницей и блистать не только в Виндене, но и на столичных подмостках… Тебе могли бы рукоплескать по всей империи… Тысячи поклонников, головокружительная слава, роскошные подарки, цветы, весь мир у твоих ног… Жаль, что ты не хочешь…
— Я хочу… хочу! Но…
— Все, — я крепко сжала плечи Луиджии, обрывая ее возражения. — Тогда прямо сейчас и начнем обучение. Да не трясись ты так… Это же всего лишь танец. Кстати, ты знаешь, что гаяшимки рожают легко и быстро именно потому, что с детства приучены к таким танцам?.. А с твоими узкими бедрами будет ой как непросто разродиться, да еще и двойней… Так что тренировки, тренировки и еще раз тренировки!
Я кралась в темноте театра по подвальному этажу среди бесконечных хитроумных механизмов, декораций, опор, цепей и барабанов. Сердце билось быстрее обычного в предвкушении свидания с Кысенькой. Как я и предполагала, здание театра по ночам пустело из-за случившихся здесь страшных событий. Даже сторожка была накрепко заперта, лишь виднелся отблеск света сквозь щели в двери. Испуганные обитатели театра поразбежались по своим норкам в надежде переждать страшное, чтобы на следующее утро при дневном свете позабыть о колдовстве, как о дурном сне, ведь это же все случилось не с ними…
Тяжелая громадная клетка с острыми прутьями показалась мне достаточно надежной. Должно быть, ее использовали для диких зверей, задействованных в представлении. Она была установлена на опорах и выдвигалась на сцену прутьями вверх, пропалывая подмостки в заранее подготовленных местах. Я придирчиво разглядывала массивный поворотный механизм, похожий на чудовищный кабестан корабля витальеров. Одной мне его не повернуть… Вот если бы Антон был рядом… Я встряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Следовало позаботиться о путях отхода на тот случай, если Кысей вздумает схитрить и придти на встречу не один. Но даже если он притащит с собой отряд стражников, я все равно не отступлю и возьму свое. После танца огня тело горело мучительной страстью вожделения, утолить которую было невозможно. Вернее, тот, кто мог бы ее утолить, даже не подозревал о моих мучениях. Едва ли он обрадуется, когда узнает, что кроме золота с него еще кое-что причитается, но мне было плевать. Я собиралась взять свое, даже если придется снасильничать инквизитора на глазах у зрителей…
Я наморщила лоб, невольно копируя жесты Лешуа. Чужие личины липли ко мне, как мухи к дерьму, иногда даже казалось, что я сама давно закончилась и целиком состою из плохо сметанных масок, словно тряпичная кукла. Вот и сейчас я восстанавливала в памяти бесполезные уроки магистра Солмира по механике. Что он там говорил про рычаг? "Дайте мне опору, и я сверну гору…" Опора и рычаг… А, вот и противовес… А это магистр называл шарниром… Господи, да на что только не пойдешь, чтобы заполучить клятого праведника себе в койку! Рычаг повернулся и негромко щелкнул, встав на шарнирную ось с противовесом. Один толчок — и клетка взмоет вверх! Шорох за спиной. Я резко обернулась, готовая к схватке, но это был… всего лишь магистр. Старик появился в тряпье и почему-то в дурацком колпаке, на котором тихо звенели бубенцы. Он укоризненно покачал головой, отчего звон усилился, а потом покрутил пальцем у виска.
— Сгинь! — махнула я рукой.
Но мара вдруг начала раздеваться. Я оторопела. Таких коленец мое сознание еще не выкидывало. Тщедушный старикашка разделся, протиснулся между прутьев клетки, встал на четвереньки и… завыл. Я попятилась. Что-то не так. Такого раньше не случалось. Я хлопнула ладонью по рычагу, и клетка поползла вверх, унося с собой обезумевшего магистра, который диким зверем бросался на прутья. Но звон бубенцов и вой преследовали меня все время, пока я выбиралась из подвала.
В будке подсказчика я вытерла пот со лба и проверила легкие кандалы с подвижным защелкиваемым замком. Заплечный мешок, удобный черный костюм с облегающей маской на лицо, мягкие сапоги для приглушения шагов, оружие… На всякий случай всплеснула рукой, в очередной раз убедившись, что не зря заплатила мастеру-оружейнику. Из кожаной накладки на рукаве выше запястья бесшумно выскочило заточенное острие. Я не собиралась пускать его в ход, но чем Единый не шутит… А вот что делать с занудными проповедями Кысея, я так и не придумала. Придется терпеть.
Он появился с опозданием. Вышел на сцену в пятно света, как было велено в записке, щурясь и прикрываясь рукой от ярких лучей. Затаив дыхание, я разглядывала Кысея и прислушивалась к звукам, но слышала только свое отчаянно колотящееся сердце.
— Эй! — крикнул он. — Я пришел! Принес выкуп! Выходите! Где Лешуа?
Кысей потряс в руке тяжелым кошелем.
— Я обменял золото на камни, как вы требовали. Вот, смотрите!
Он развязал тесемки и высыпал себе на ладонь пригоршню драгоценных камней, крутя головой по сторонам и выглядывая меня в темноте.
— Эй, вы здесь вообще?
Я сохраняла молчание, ожидая, когда же он все-таки позовет меня по имени. Было интересно, как именно он предпочтет ко мне обратиться.
— Тогда я ухожу! — крикнул он, завязывая кошель с камнями. — Слышите? Ухожу!
Он
