— А? — соображалка Димки перестала работать, казалось, вовсе отключилась, так что он не сразу понял, что ему сказал Арс. — А, ну да… Эмм… Да, как-то… — невнятно выдавил из себя Ерошихин, который даже не смог найти в своем огромном запасе шуточек что-то из разряда: «Один раз не…».

Дима смотрел на друга, как баран на новые ворота, словно видел его впервые; взгляд парня постоянно скользил от глаз Арса до его припухших влажных губ, которые тот облизнул.

«Бля-я-ять, — пронеслось в голосе Ерошихина. — Что я только что отчебучил?»

Ничего связного и более-менее рационального в голове не было, а чувство странной неловкости, которое Дима раньше никогда рядом с Арсом не испытывал, просто топило в омуте с табличкой: «Приплыли». Серьезно, Ерошихин мог хоть задом голым крутить перед другом — было по боку, а один единственный поцелуй привел в такое замешательство, что Димка не сумел и слова найти подходящего, дабы как-то ответить Полтавцеву.

Арсению было одновременно и смешно, и неприятно. Всегда так, если о себе знаешь все, а невольный партнер еще ни сном, ни духом, и оба оказываются в подобной ситуации, с последующим протрезвлением и обалдеванием последнего.

Не зная, как быть, Полтавцев осторожно коснулся Димкиного плеча, пытаясь то ли успокаивающе погладить, то ли похлопать.

Димка не отшатнулся, как с горечью ожидал Арсений, он лишь зажмурился, после чего помассировал прикрытые веки.

— Ты, вот что, — не глядя в лицо другу, выдавил Ерошихин: — Я… Я, пожалуй, перебрал. Не знаю, как меня унесло с пива, но… Арс, прости, не надо было этого делать, — Димка распахнул глаза, уставившись на Полтавцева.

А тот закатил глаза. Больше всего его бесило, когда в таких случаях начинали мямлить и извиняться. За что? За доставленное или полученное удовольствие? Идиотизм.

Пихнув Ерошихина и слегка приобняв за плечи, он громко фыркнул:

— Мы оба перебрали, ну и? Не помирать же теперь. Классно целуешься, кстати! — Арс усмехнулся, не желая отказывать себе в том, чтобы не поддеть этого недотепу, доставшего своими шуточками.

Ерошихин моргнул пару раз, собирая разрозненные мысли в кучку, которые успели уже слинять куда-то. От Арса веяло теплом и воспоминаниями детства, но все, вдруг, изменилось в восприятии Димки, хотя тот, будучи нетрезвым, никак не мог понять, что его настораживает в собственных ощущениях.

Позволив другу себя обнять, Дима почувствовал желание отодвинуться, поскольку его так и тянуло почему-то вновь прижать парня к себе, зарыться пальцами в кудряшки на затылке. Ладонь, соприкасающаяся минутами ранее с волосами Арса, щекотно зачесалась. Странное ощущение, неподдающееся объяснению.

Взяв себя в руки, Димка надел на себя маску привычного шутника, но, весьма заметно, натянуто улыбнулся:

— Так опыта-то у меня немало в таких делах, знаешь ли, — почти на автомате ответил он. — Ты тоже… Я хотел сказать, что не один я неплохо целуюсь.

Полтавцев хмыкнул, улыбаясь, и потрепал его по затылку. А внутри образовывалась черная и мертвая пустота.

«Зато он прекратит эти тупые подъебки» — устало подумал парень, стараясь не акцентировать внимание на болезненных уколах в сердце.

— Давай спать, — обронил он, вставая. Предстояло еще убрать все, а после, можно в душ, в слезы, в тихую истерику. Только не здесь и не сейчас. Не показать, как чувствуешь себя на самом деле. — Я приберу, а ты дуй в ванную.

— Да, ты прав, — Дима встал с места, взглянул в последний раз на Арса и двинул в ванную. Оставшись наедине с самим собой, прижался спиной к двери, запустил пальцы в волосы и еле слышно выдохнул: — Что я творю?

Полтавцев медленно собирал со стола недогрызенные снеки и пустые бутылки. Вымыл бокалы, стиснув зубы и стараясь не дать прорваться наружу той буре, что кипела в нем. Ерошихин, засранец! Мало того, что своими шуточками разбередил старую рану, так еще и соли туда вбахал от души, поцелуем этим… Арс закусил губу едва не до крови.

Димка протрезвеет и забудет, он умеет отмахиваться от любой ерунды, которая лезет в голову и мешает жить. А Арсению придется заново топить свое чувство, прятать, заталкивать поглубже и подальше, лишь бы не вылез даже малейший уголок. И, в первую очередь, следовало избавиться от источника беспокойства. Как и тогда, несколько лет назад. Уж лучше пусть лучший друг обижается на невнимание, нежели в его глазах появится презрение и отвращение к настоящей ориентации того, кого он всю жизнь считал «нормальным».

Вытерев руки полотенцем, Арсений постукал пальцами о столешницу и кивнул своим мыслям. Да, пора действовать жестко.

========== Глава 5 ==========

Утром Полтавцев постарался пораньше уйти на работу, чтобы не столкнуться с Димкой. За весь день от того не было ни звонка, ни сообщения. Видать, пока не отошел, да и тем лучше. Арсений печально улыбнулся.

Выловив Жунеева в кафе, он немного замялся и вздохнул. Гошка, заметив это, приподнял брови и спокойно сказал:

— Арсик, если тебе позавчерашнего было мало, то нет проблем. Ты же знаешь, я горячим красавчикам не отказываю. Хочешь сегодня?

— Хочу, — с видимым облегчением обрадовался Полтавцев. — И завтра хочу, и послезавтра, — не сдержался он.

— Ого! — развеселился Жунеев, ставя на блюдце кофейную чашку. — Да ты, я смотрю, не на шутку изголодался. Не вопрос!

— Замечательно, — пробормотал Полтавцев и улыбнулся.

Уже вечером, в спешке забегая домой, он наткнулся на Димку, выходившего из своей комнаты. Даже не глянув в его сторону, Арсений быстро заговорил:

— Дим, я сегодня ночую не дома, и оба выходных тоже проведу вне его. Не теряй меня! — и принялся поспешно заталкивать в небольшой рюкзак нужные вещи.

— Куда ты? — опешил Ерошихин, заходя за Арсом в комнату, хмуря брови и наблюдая за тем, как вещи буквально исчезают из рук парня, перекочевывая в рюкзак.

— Личная жизнь появилась, — пожал плечами тот с деланным равнодушием. — Если все пойдет хорошо, то вообще будем жить здесь, вместе, — он прищелкнул пальцами и словно опомнившись, бросил на Димку застенчивый взгляд: — Естественно, как только ты найдешь себе новое жилье. Не думай, будто я тебя выгоняю! — он похлопал Ерошихина по руке.

— Эй! — очухался Ерошихин, когда Арс уже утопал в коридор надевать обувь.

Новость настолько огорошила, что Димка едва челюсть поймал на полпути к полу. Он уже попривык быть рядом с другом, пусть это и продлилось всего ничего, а тут… Личная жизнь, таинственные побеги из собственной квартиры с рюкзаком на горбу, мимолетные взгляды, мажущие полным, как показалось Диме, безразличием. Подобное отношение парню не нравилось, и он пока что не мог понять,