Михаил, согласившийся помочь "с важной, неотложной работой", испытал дикое желание вылить кипяток на затейника. Следующим порывом стало надавать тумаков (магию ведьмак использовать не станет, ибо не тот повод, а на боевые искусства он так и не записался — лень), однако Соколов сдержался и спокойно произнес:

— Знаешь, Изарин, у тебя нет друзей не из-за колдовской силы, — бровь собеседника изумленно поползла вверх, требуя пояснений. — Характер больно противный.

— Может, я сам так хочу? — прозвучало равнодушно. Маска прекрасно скрыла истинные эмоции.

— Может, и хочешь, — невозмутимо ответил юноша, — но меня это не интересует.

Он накрыл котел крышкой, неторопливо подошел к столу, опустился на лавку, принимая точно такую же позу, как и хозяин подворья. Что странно, отторжения это наглое заявление в душе ведьмака не вызвало.

— И стоит столько времени изводить ради Тропы Мертвецов? Что тебе за дело до чужих покойников?

— Почему только ради Тропы? — искренне изумился Миша. — Ради Тропы я бы просто заключил с тобой сделку.

Юноша презрительно фыркнул, выражая свое отношение к высказываниям подобного рода. На сделку он, видите ли, настроился. А Изарин не хочет внепланово наведываться на Север. Не хочет и не пойдет. Инцидент с зельем, готовить которое ведьмак не собирался, оказался благополучно забыт. Изарин с наслаждением высказал все, что думает об экспедиции и прочих идеях Михаила.

А, знаете, крышка — очень правильное решение. Повеял ветерок, избавляя воздух от лишних компонентов. Волевым усилием финансист развеял остатки раздражения. Ничего-ничего, Соколовы так просто не сдаются. Препарирование земноводных — слишком примитивный способ отвадить от двора. Вдохновенную тираду ведьмака гость проигнорировал и как ни в чем не бывало заметил:

— Ладно, твое зелье — тебе и котел отскребать. А мы выпьем за начало взаимовыгодного сотрудничества.

— Бульон из лягушачьих голов? — ведьмак не удержался от скептического хмыканья.

Уголки губ Соколова, занятого распаковкой домашних вкусностей, дрогнули, намечая улыбку.

От вида грибов, запеченных с сыром, Изарин чуть слюной не подавился. Уже неделю он сидел на кашах: готовить что-то более сложное юноша не умел, а соседка, подрабатывающая кухаркой (не ради денег, а из чувства сострадания), готовилась к свадьбе.

Через две недели на стол князя легло прошение о повторном посещении северных земель, подписанное всеми членами предыдущей экспедиции. Арвес отказывал древним мертвецам в последней милости, Акарам посчитал существующий порядок неприемлемым. Пройдут еще десятки лет, прежде чем покой отыщет последний призрак, тысячи историй будут записаны на пергамент и подшиты в архивы, внося изменения в общепринятую картину мира. Десятилетия… Цифра, не вмещающаяся в сознании ребенка, но один миг для неупокоенной души, наполненной надеждой.

Ян завизировал прошение, назначив экспедицию на середину весны. А если подданные к тому времени передумают, то пусть пеняют на себя и в будущем не принимают поспешных решений.

Алиса и возмутительный запах встретились в прачечной. Нет, сам по себе запах был вовсе не плох: так ранним утром в весеннем лесу благоухают ландыши. Княгиня даже мечтательно улыбнулась, пока не поняла, что сей дивный аромат источает рубашка мужа. А что делать чужим женским духам на его рубашке? Правильно — нечего.

Такой подставы хозяйка Акарама не ожидала. Она спокойно открыла крышку плетеной корзины, куда в замке складывали грязное платье для дальнейшего поручения заботам домового, и с удивлением заметила: запах стал концентрирование. Нет, молодая женщина вовсе не собиралась рыться в ворохе одежды, но в корзинке лежали лишь две рубашки, и одна из них… Алиса отстраненно отметила собственноручно нанесенную вышивку на манжеты (два дня работы)… Запах — вот он, а это означает…

А что, собственно, это может означать?

На одну чашу весов взгромоздилась вера, а на другую — неоспоримое доказательство.

Возможно, просто кто-то пошутил? Над князем… Или случайно вышло. Ага, как же…

Молодая женщина бросила рубашку в корзину, а сверху прикрыла блузой и юбкой. Будто это могло что-то изменить.

Сердце жалобно заныло. Разум цыкнул, решая сложную задачу, как быть и что делать. Алиса побрела во двор, но клумбы с розами не могли ее порадовать. Прибежал Крис, аккуратно потерся боком, преданно заглядывая в глаза. Пальцы зарылись в густую, жесткую шерсть. Чтобы не значили те духи, неожиданно поняла княгиня, она не отступит, не отдаст свое счастье, иначе вся жизнь станет пустой и бессмысленной. В уголках губ обозначилась горькая складка. Алиса предпочла бы отмотать время назад и обойти прачечную десятой дорогой.

Прежде пасмурное небо нахмурилось еще сильнее, вырвались на волю упругие струи дождя, загоняя под кров. Мантикор с ветерком домчал до комнаты. На столе лежало что-то небольшое, запакованное в дорогую ткань. Крис обнюхал неизвестный предмет и пододвинул к хозяйке. Под свертком прятался лист пергамента, сложенный пополам.

"Здравствуй, родная.

Я не стал тревожить твой сон ради нескольких минут встречи. Обещаю, мы наверстаем эти дни".

В шкатулке, тщательно защищенной от возможных повреждений при транспортировке, хранился флакон духов. В комнате знакомо запахло ландышами. Глаза княгини подозрительно заблестели. Она смотрела на пузырек и думала, что зря считала себя взрослой, умной женщиной.

За окном шумно обрушивались на землю капли дождя. Алиса просидела в кресле до самой ночи, сжимая духи в ладонях.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Ян, едва переступив порог.

— Все хорошо. Спасибо за подарок.

Она отставила флакон, но аромат ландышей никуда не делся. Если закрыть глаза, то на стенах почудится россыпь белых цветов.

— Неправда, — мягко возразил князь, накрывая ладонью ее руку. От мужа почему-то пахло дымом, и на миг молодой женщине привиделся за спиной любимого отсвет пожара. — Я же вижу. Расскажешь?

— Я… Знаешь, мне иногда кажется, что это сон. Человек просто не может быть так счастлив. Вдруг я однажды проснусь и… — она замолчала и порывисто выдохнула: — Прости.

Мимолетное явление огня обесценило все переживания. Они показались глупыми и нелепыми. Вот только Алисе не хватало уверенности, что через неделю или месяц ее личные демоны не вернутся.

— Моя наивная девочка, — прошептал владыка Акарама, и она утонула во взгляде серых глаз. — Я назвал тебя своей перед родом, богами и людьми. Никто и ничто не заставит меня отступиться от этих слов. Ты носишь под сердцем моих детей — самый большой дар, который женщина может преподнести своему избраннику. Мне больше никто не нужен. Ни сейчас, ни через сотню лет.

— Ян… — вымолвила хозяйка темных пустошей едва слышно и ляпнула полнейшую глупость: — А если я поправлюсь? Сильно.

Она тут же прикусила губу, но слова уже вырвались на свободу. Князю захотелось рассмеяться, но даже тень улыбки не коснулась его лица.

— Только слепой глупец может сказать, что беременная женщина полная или некрасивая. Он просто не видит, как ярко и удивительно сияет ее аура. Ты подарила мне чудо: наследника, хранителя, властелина этих