Корабль рванул вверх так резво, что едва не переломал мне все кости. Хорошо еще, что стенки моего кокона были довольно мягкими, а еще он, наверное, все-таки обеспечил какую-никакую гравикомпенсацию – достаточную лишь для того, чтобы пассажир выжил, и хватит с него. Только и дел верховному правителю, что обеспечивать комфорт всякой отдельной человеческой букашке! У него задачи поважнее.
– Тише, «Блохастик»! – крикнул я ему и сам испугался: а ну как обидится? Сумасшедшему звездолету ничего не стоило бы вышвырнуть меня из своего нутра в таких слоях атмосферы, откуда минут двадцать падать. А мы уже были на порядочной высоте, и корабль рвался все выше и выше. В общем-то он пока делал то, чего мне и хотелось, – ну а дальше? Не все, что хорошо началось, хорошо кончается. Все утопленники начинали с купания.
Этой мысли я испугался и, конечно, постарался выбросить ее из головы, да где там! Попробуйте заставить висельника не думать о веревке! Я весь извелся, пока наконец не нашел то, что выгнало из моей головы картину падения из стратосферы со всеми подробностями. Конечно, это был «Топинамбур»! Я стал вспоминать его маленьким, умещавшимся на ладони, теплым и ласковым, нуждавшимся в уходе, радовавшимся всякому проявлению внимания и еще не пробовавшим своевольничать… Помню, как мне было хорошо тогда. А сейчас?.. Нет, на душе у меня не стало так же уютно, как раньше, зато я успокоился насчет падения и озлился на Ларсена. То, что надо.
И вот тогда – только тогда – я прикоснулся лбом к стенке своего кокона… и не стал ничего приказывать кораблю. Не стал и просить. Умолять, взывать к долгу – тем более. Я просто хотел понять, чего хочет корабль – того же, чего и я, или нет?
А когда понял, то сначала онемел, а потом выбранил себя по-всякому. Ну что у меня за язык! Дернуло же дурака ляпнуть о других галактиках, где неизвестно какие существа ждут не дождутся, когда их облагодетельствуют нашими блохами и тараканами!
Млечный Путь корабль оставил на закуску. Откопав в своей сумеречной памяти карту стабильных гиперканалов, он держал курс ко входу ближайшего из них, чтобы нырнуть раз, другой, третий и в конце концов выйти за пределы Галактики. По какой причине его привлекло Большое Магелланово Облако, я не смог понять, но стремился он именно туда.
Ну псих же, ясное дело!
И я тоже не лучше. И Ной. Да и все мы.
Признаюсь, я немного повсхлипывал и пошмыгал носом. Толку от этого, конечно, не было никакого. Я и не надеялся.
Только одно меня устраивало: кажется, корабль больше не имел намерения наполнять мой кокон насекомыми. То ли забыл, то ли берег силы для других миров. Все-таки не бывает на свете чистой гадости, обязательно найдется в ней и хорошая сторона. Слабое утешение, скажете? Верно. А все-таки лучше, чем никакого.
Глава 7. Операция «ДД»
«ДД» означало «дожать деревенщину». Как ни хотелось Ларсену унизить туземцев Зяби, он, поразмыслив, решил не причинять им лишней боли. Пусть огорчаются, но не злятся. Диким народам свойственно преувеличенное представление о собственном величии, почти всегда ни на чем не основанное. Им надо выкручивать руки аккуратно, травмируя только суставы, но не психику. Обидятся – поступят себе во вред, только бы назло обидчику, и тогда хлопот с ними не оберешься.
План был давно готов. И когда Ларсен, приглашенный на чрезвычайное заседание Совета архистарейшин, поднялся на трибуну и начал речь, она была суха и содержала лишь голые сведения. Никаких оценок, никаких намеков на то, что напрасно зябиане не доверились профессионалу. Сами догадаются.
«Сведения» же были таковы. После отлета «Топинамбура» с Зяби Ларсен – якобы из интереса – последовал за ним на почтительном расстоянии, не упуская, однако, его из виду. Этим и объясняется сообщение Ларсена о якобы гибели «Топинамбура» в астероидном поясе. Ларсен признал перед архистарейшинами свою ошибку: то, что он видел, выглядело как гибель корабля, однако «Топинамбур» каким-то образом сумел уцелеть. Сильно удивляться не стоит: раз в сто лет неопытный игрок с мелочишкой в кармане срывает банк. То же произошло с зябианским корабликом, и тут можно только поздравить везунчиков.
Но везение не бывает вечным. Продолжая рассказ, Ларсен поведал о том, как он из чистого любопытства продолжал следовать за «Топинамбуром» на расстоянии, повторяя все его гиперпрыжки и с большим интересом наблюдая за тщетными попытками новоявленных вербовщиков завербовать хотя бы самую захудалую планету. Известно ли уважаемым архистарейшинам, сколь мало осталось в Галактике обитаемых планет, представляющих хоть какой-то коммерческий интерес и при этом готовых встроиться в имперскую пирамиду на девятом, самом низшем на сегодняшний день ее уровне?..
– Само собой, ничего у них не вышло. Удивляться опять-таки нечему…
Тон рассказа выражал осторожное сожаление и деликатное сочувствие. Даже малейший проблеск ликования был бы сейчас не к месту, и Ларсен не выпустил наружу этот проблеск. Хороший вербовщик – это хороший лицедей, способный сыграть любую роль даже без подготовки. А Ларсен готовился.
– В конечном счете ваши вербовщики оказались на Альгамбре. Завербовать эту планету они не смогли, как не смогли завербовать вообще никого, истратили все деньги и, я полагаю, впали в уныние, а затем и в соблазн. Планета, в общем, неплохая, достаточно развитая, иммиграционные законы мягкие, живи – не хочу. Словом, ваши вербовщики там и остались, корабль же – продали, да не правительству Альгамбры, а какому-то торговцу. Ищи-свищи его теперь…
В гробовом молчании Ларсен развел руками. Затем вздохнул, устремил глаза в потолок и добавил негромко и глубокомысленно, как бы ни к кому не обращаясь:
– Вербовщик должен иметь моральные принципы, иначе пиши пропало. Хотя бы один принцип: ответственность перед клиентом.
С тем и сошел с трибуны, сохраняя на лице умеренную скорбь и потешаясь про себя. В зале он, конечно, не остался (десять к одному, что его попросили бы выйти) и не стал дожидаться в приемной (еще чего!), а направился прямиком в гостиницу. Думайте, мол, и решайте, брызгайте сколько угодно ядовитой слюной, рвите друг другу заплеванные бороды, но только без меня, а когда решите – сами знаете, где искать космического волка.
Слыша сквозь закрывшуюся
