– И один из них – ты! – вне себя от гнева выпалила Илона. – Как можно столь плохо думать о людях?! А я еще хотела пойти с ним в город! Не смей меня провожать!

Кипя от возмущения, она покинула «Топинамбур». А Ипат остался. Он так и не вышел из корабля – сидел молча и думал тяжкую думу. А на второй день начал беспокоиться.

Как там они, сограждане-зябиане, в незнакомом городе на незнакомой планете? Освоились или влипли во что-нибудь? Что нового выкинул Ной?..

И как там Илона?

На третий день, когда он уже извелся, вернулась Семирамида, недовольная и без денег.

– Дерьмо планета, – объявила она с порога. – И музыка тут дерьмо, и публика дерьмо. Что?.. Илона? Да разве я нанималась за ней приглядывать? Нет, не видела… Да какая мне разница, где ее носит?.. Ной? А что мне Ной?..

Где болтается Цезарь, она тоже не знала и знать не хотела. Ипат клял себя за неуместную расточительность. Дал бы экипажу сутки отдыха – и в космос! Туда, где нет ни соблазнов, ни больных в понимании Илоны людей. Туда, где, между прочим, четверым покоенарушителям надо отрабатывать свое наказание!

И чем скорее, тем лучше. Сысой ждет. И кенгуролики – как там они, родимые? Скучают, поди.

Илона вернулась на четвертый день, подавленная и молчаливая. По всему было видно, что жители Нового Тринидада произвели на нее тягостное впечатление. Сидела, вздыхала. А потом высказалась:

– Наверное, не надо было нашим властям соглашаться на присоединение к империи…

И вновь замолчала, испугавшись крамольной мысли.

Ной явился на пятый день и, к немому удивлению Семирамиды, сразу протянул Ипату деньги:

– На.

– Это что? – не веря глазам и ушам, спросил Ипат.

– Это тысяча пятьсот. Хватит на две посадки и две взятки таможенникам. Ну и тебе сотня за беспокойство.

Ипат шелестел пластиковыми дензнаками. Тактильным ощущениям он поверил.

– Где взял?

– Выиграл.

– В игорный дом ходил?

– Ага, тут есть казино. Только я не с ним играл, а с игроками. Не дрейфь, деньги чистые, взяты на пари. Крупно выиграть у казино – дело редкого везения, я на такие шансы не ставлю. Но можно заключить пари с игроком, выиграет он или нет. Я говорю: вот сейчас ты поставишь и проиграешь. Он мне: а вот хрен тебе, выиграю! А глаза так и горят, сам верит, что выиграет. Я ему: спорим на двадцатку? Он соглашается. Ну и чаще проигрывает, чем выигрывает, потому что в казино только так и бывает. Дурень и сам это знал, только пренебрег в азарте. Тут главное не нарваться на счастливчика… – Ной зевнул. – Пойду-ка я высплюсь.

А Цезарь явился на борт бегом, тяжело дыша и с выпученными глазами.

– Все здесь? – заорал он не своим голосом.

– Все, – пробасил Ипат, начиная тревожиться.

– Бумаги выправил?

– Еще позавчера.

– Тогда взлетаем! Взлетаем!

– Э-э…

– Объяснять некогда! – Мальчишка опрометью кинулся в ходовую рубку.

«Топинамбур» величаво оторвался от планеты, пошел вертикально вверх, проедая в атмосфере коридор и быстро наращивая скорость. Спустя пять минут он был уже далеко от Нового Тринидада. Цезарь, однако, не успокоился, пока диск планеты не превратился в неяркую точку.

– Да что случилось-то, можешь ты наконец объяснить?! – гневно загудел Ипат.

Физиономия Цезаря лучилась счастьем.

– Да так, ничего, – туманно объяснил он. – Чепуха, в общем. Одно сплошное недоразумение.

– Я себе представляю, – едко заметил Ной. – Что угнал-то?

– Не угнал, а взял покататься! – запротестовал Цезарь. – Я бы вернул. Машина первый сорт – управляется мыслями, как наш «Топинамбур», только малость тупее. И по земле может, и по воздуху, и под водой даже… Я все это перепробовал, когда от погони уходил. Ну откуда мне было знать, что это полицейская машина?

– Так ты полицейскую машину угнал? – захихикал Ной.

– Ага.

– И ушел от погони?

– Ага.

– Практика большая, – равнодушно заметила Семирамида.

– Ага… – Цезарь блаженствовал.

– Машину разбил, конечно? – спросил Ной.

– Еще чего! – запротестовал малолетний угонщик. – Бросил. Такую машину фиг разобьешь. Крепкая.

– Драть тебя некому, – с ноткой облегчения в голосе объявил Ипат.

Цезарь только вызывающе шмыгнул носом: ага, мол, выдрал один такой…

Звездолет мчался прочь от Нового Тринидада.

– А куда это мы летим? – осведомилась Семирамида.

– Для начала просто подальше отсюда, – ответил Ной. – За это скажи Цезарю спасибо.

– Цезарю архистарейшины скажут спасибо, если на Зябь штраф придет, – подпустила шпильку певица. – Я не про то. Две вербовки у нас уже есть, пора заняться третьей. Вот я и спрашиваю: куда летим?

– Ты у нас любишь тыкать пальцем, вот и ткни. – И, видя, что Семирамида готова обрушить на его голову ругань и визг, Ной быстро добавил примирительным тоном: – У тебя это хорошо получается.

Семирамида подумала и не стала скандалить.

Она уже открыла рот, чтобы велеть Цезарю вывести перед нею объемную карту Галактики, как вдруг Цезарь упредил ее:

– За нами погоня. Один корабль. Следует нашим курсом. Скорость примерно та же.

И голос у мальчишки был не тот, и вид не тот. Вместо подростка с антиобщественными наклонностями, коего выпороть милое дело, возник собранный, точный в движениях пилот звездолета.

Илона ахнула. Ипат помрачнел и превратился в этакую каменную глыбу: стукни – она и не заметит. Семирамида скверно выругалась. Один Ной решил уточнить на всякий случай:

– Полиция Нового Тринидада, конечно?

Цезарь помолчал, мысленно беседуя с кораблем. Затем очнулся и помотал головой, то ли с облегчением, то ли наоборот – не поймешь.

– Нет. «Топинамбур» узнал своего прародителя. Это не полиция.

– А кто? – крикнула Семирамида.

Цезарь посмотрел на нее свысока, как на бестолковую:

– Ну ясно кто. Это Ларсен.