– Ассистент не нужен. Ассистировать будет «Топинамбур». Он же и подскажет, что делать, а что нет. Может, и вообще не понадобится никакая операция…
Видно было, что Ипату этого ужасно хочется.
Очень скоро из города доставили здоровенные крытые носилки под охраной целого полка синерожих – то есть ни одной их рожи я не видел, потому что они были скрыты глухими шлемами с тремя узкими прорезями для глаз, но кто же еще это мог быть? Все из себя франты, доспехи так и сверкают. В один момент они взяли «Топинамбур» в кольцо и оттеснили желтобалахонников подальше на пустырь. Жрец-переговорщик опять попросился к нам внутрь и, узнав, что все готово, настоял на том, чтобы мы забрали владыку владык прямо с носилками, а еще захотел, чтобы ему, жрецу, было разрешено смотреть на излечение. Размечтался! Очень нам надо, чтобы он понял, что никакие мы не врачи-кудесники!
Носилки с Имхамоном я подцепил не щупальцем – открыл в боку «Топинамбура» здоровенную нишу, вроде пещеры, носильщики занесли туда носилки и поспешили убраться, а я нишу зарастил. «Владыка владык» пребывал без сознания, а выглядел так, что непременно помер бы от расстройства, если бы очнулся и увидел себя в зеркале. Ручки-ножки тоненькие, как спички, кожа да кости, головенка тоже высохшая, и хобот завял, зато брюхо вздутое. Корабль поглотил Имхамона, повертел его внутри себя, пожевал слегка и, наверное, что-то в нем понял. Ипата корабль тоже поглотил, слегка повертел в себе и преобразил: стал он весь белый, как ангел, если только ангелы бывают верзилами, и стерильный хуже некуда, а на физиономии специальная нашлепка, чтобы можно было нормально дышать тем же воздухом, каким дышит Имхамон.
Семирамида аж засмотрелась на Ипата, Илона тем более, даже Ной проявил интерес, ну а я сбежал. Называйте это как хотите, а только нехорошо мне стало. Ушел к себе в каюту и думаю: умру от стыда, если Ипат не справится. Я ведь не сказал ему, что, по мнению «Топинамбура», операция запросто может кончиться неудачно, а Ипат то ли понял это сам, то ли нет, не знаю. Наверное, все-таки нет. Он простодушный, и ему от этого хорошо, – ну а мне-то каково?!
Однако не выдержал: взял и велел кораблю держать меня в курсе операции, только не показывать изображение, а всего лишь транслировать звук – и этого хватит, думаю. Лежал и слышал, как Ипат неразборчиво бурчит себе под нос, а потом как начнет командовать: «Виброскальпель! Корнцанг! Прижги тут!» – и так далее. Потом только его дыхание да звяканье инструментов, а затем удивленное: «Ну и зачем ему вторая печень?..» По-моему, сволочи были предки здешних туземцев: исковеркали себя так, что теперь и мудрец не догадается, что там у них внутри к чему и для чего служит.
Может, час прошел, а может, и два, только вдруг слышу: «Зашить могу я сам» – это «Топинамбур» говорит. У меня здорово отлегло от сердца: нет ведь никакого смысла штопать покойника. Значит, пациент жив. А «Топинамбур», умница, и говорит мне: «Прогноз благоприятный». Ура! Теперь, думаю, дело пойдет на лад. Корабль вы́ходит Имхамона, договор будет подписан, и Сысой на Зяби, когда узнает о Хатоне, поймет, что не зря послал нас в космос.
Потому что мы, как ни крути, уже экипаж не только по названию. Полный комплект у нас на борту. Ипат – командир, даром что еще и хирург, я – пилот, Семирамида – навигатор, Ной – переговорщик.
Ну а с Илоной совсем просто. Она – наша совесть.
Часть третья
Работа у нас простая
Глава 1. Погоня
Четвертая планета системы ED102 издавна числилась в имперской пирамиде, занимая вполне почетный пятый уровень. Ничем особенно не примечательная и не слишком богатая система располагалась вблизи пересечения проторенных галактических трасс, в чем и заключался секрет ее благополучия. Редко когда на четвертой планете находилось одновременно менее сотни звездолетов со всех уголков Галактики, а порой бывало и значительно больше. Планета была плоха только одним: более чем полуторной силой тяжести по сравнению со стандартом Земли Изначальной – утерянной прародины людей. Страдали путешественники вне своих кораблей, страдали и местные жители из числа тех, что не накопили денег на квартиры с гравикоррекцией. Догадливые правители планеты не брали плату за компенсацию звездолетами утраченной во время перелетов массы – выдвигали только условие не трогать поверхностный плодородный слой почвы и рудные жилы. В итоге звездолеты, исхудавшие в галактических странствиях, нарыли в коре планеты немало колоссальных пещер, пожрав всю вынутую породу, отчего сила тяжести на планете только за одно столетие снизилась на полпроцента. Может быть, этого и мало, но разумная стратегия развития всегда долговременна.
Далеко не все капитаны кораблей помнили официальное название этой планеты. Чаще ее не без ехидства именовали Пещеристым Телом – пусть несколько вульгарно, зато по существу. Над названием уже давно не потешались – привыкли.
Ларсен перебрался на Пещеристое Тело с LX90 с прежней целью – разведать и разнюхать все, что можно, а заодно подкормить корабль веществом. Бюрократы из Управления по делам приезжих отвели ему неудобный участок для посадки, а на лапу за участок получше просили столько, что Ларсен чуть было не сделался убийцей – до того ему хотелось пристрелить кого-нибудь из местных хапуг. С неудобством пришлось мириться. Зато среди капитанов кораблей, торчащих в данный момент на планете, нашлось несколько знакомых вольных вербовщиков.
Один из них, называвший себя Ван Страатеном, зазвал Ларсена на попойку – явно сам был не прочь узнать последние новости. С собратом-конкурентом держи ухо востро и лишнего не болтай – это всем понятно, – но порой случается и взаимовыгодный обмен сведениями.
Начали, как водится, с жалоб. Вольные вербовщики делятся примерно пополам на тех, кто числит себя – на словах – в любимчиках фортуны и хвастается напропалую, и на тех, кто обожает ныть, напоказ прибедняясь, но вдумчиво анализируя каждое слово собеседника и каждый неосторожно брошенный взгляд. Знакомец Ларсена относился ко вторым. Не те нынче времена пошли, скулил он, не раздольные и не сытные, нашему брату вольному вербовщику приходится туго, того и гляди профессия вообще исчезнет… Ван Страатен – здоровенный рыжий детина – жаловался, как ребенок, на то, как обвели его туземцы с какой-то занюханной планеты из внутреннего рукава, а Ларсен в ответ рассказал об архистарейшинах Зяби, решив, что хуже не будет.
– Зябь? – Ван Страатен заморгал рыжими ресницами. – Это не те шустрики, что вербанули Дар?
– Те
