Но это не сработало. Похоже, Декс был удивлен, что я не приняла его жалкую попытку в качестве извинений, которой не хватило ключевого слова «прости». С тех пор я бесилась и мне было больно, и на все стало наплевать. Видя серьезность моих намерений, он взбесился еще сильнее, что только усугубило ситуацию.

И тишина. Блин. Чертова тишина, мать ее.

Что еще сильнее усугубляло ситуацию так это то, что я хотела выяснить, откуда у Декса эти фиолетовые с синим кровоподтеки на подбородке. Я хотела знать, как он их заработал, но было очевидно, что я не могу спросить его об этом.

Он все еще мог злиться из-за моего показного равнодушия.

В последующие дни было то же самое. Мы погружались в такую рутину, что не появлялось никакой возможности общаться. Я сама замечала, когда он был готов уйти после полудня, и мы уезжали вместе, при этом совершая все действия тихо, напряженно, как часовой механизм.

В «Пинз» мы избегали друг друга. Каждая его поза, каждый взгляд и язык его тела — все источало злобу. Я испытывала смесь раздражения, отчаяния и разочарования, когда встречала полные жалости взгляды Слима или Блу.

Лютер приехал во второй раз — по крайней мере, во второй раз с тех пор, как я стала работать в «Пинз» — и одарил грустной улыбкой, прежде чем пожать мою руку.

Я сходила с ума раз за разом. Не было ли это точно так же, как тогда, когда я никому не рассказала о своей руке? Ответом было ревущее, как сигнал воздушной тревоги, да. Только сейчас это было из-за Декса, моего соседа-шизофреника, который бесился, что его не простили немедленно после его проступков. Придурок.

Вечер прошел как обычно, за исключением того, что Декс приготовил ужин, и мы ели, сидя на противоположных концах дивана в безмолвии.

Даже ребята в салоне были тише, чем обычно, обращаясь со мной, как с ребенком.

Раздражение — это не то слово, каким можно было бы описать мои чувства. Я просто ненавидела все это.

В довершение всего, я избегала звонков Сонни. После того как на мне сорвался один человек, меня волновало, как бы не попасться под горячую руку другому. Два раза — это уже перебор. Возможно, мне придется как следует постараться, чтобы объясниться с братом, когда тот вернется.

С другой стороны — Декс…

— Как ты думаешь, я сука? — спросила я, после того как полностью проигнорировала Декса, стоявшего с посетителем возле моего стола несколько минут назад.

Слим вздернул на меня бровь, отрывая взгляд от планшета, в который он тыкал пальцем:

— Сука? — он произнес слово так медленно, что это моментально вывело меня из себя.

— Да.

— Ну, я бы не сказал, что прям «Сука»... — он поморщился.

О Боже.

Услышать такое от Слима, и чеерт. В меня закралось чувство вины. Действительно ли у меня есть причина, чтобы до сих пор злиться? Я думала, что да. С другой стороны, была ли такая причина у Декса, чтобы вываливать на меня все это дерьмо? Не в такой степени, но все же… Плюс ко всему, он попытался извиниться, хотя и в своем Декс-стиле.

Слим моргнул, прежде чем мельком глянуть на экран.

— Тебе сказать правду или хочешь, чтобы я был с тобой вежливым?

Дважды — о Боже. Я, что, действительно была такой сукой?

— Правду, Слимми, — пропыхтела я, уже ощущая себя полной дурой, хотя мой друг еще даже не начал говорить.

— Ну, Риз, ты ведешь себя, в некотором роде, чутка неразумно, — заявил он спокойно. Слим снова переключил внимание на свой планшет. — Если бы, конечно, кто-нибудь наорал на мою сестру, как он, я бы попытался надрать ему задницу.

Я практически уловила ключевое слово в его предложении: попытался бы. Но он уже продолжал, поэтому я не стала его подкалывать.

— Но, если бы моя сестра сотворила подобное дерьмо, я бы наорал на нее точно также.

Ух.

— Он так разозлился только потому, что ему не наплевать, разве ты не поняла? — спросил он осторожно, наконец, посмотрев на меня своими зелеными глазами.

И этот комментарий добил меня.

— Да, — выдохнула я.

— Но, — подмигнул он. — Это твое «Пойди и трахни сам себя!» было просто убийственно круто, Радужная Риз.

Я сказала такое? Упс.

Слим заразительно улыбнулся, смахивая последние частички злобы, липшие к моей груди. В чем-то он был прав.

— И, если ты когда-нибудь снова сотворишь такое, я сам займусь тобой, поняла?

— Да, поняла.

И я, наконец, почувствовала некоторое облегчение. Долго злиться — это слишком напряжно. Мне нужно было как-то извиниться перед Дексом, не превращаясь при этом в пресмыкающееся.

Так что, когда чуть позже зазвонил телефон, шанс сам выпал… прямо ко мне на стол.

— «Пинз и Нидлз», это Айрис, чем я могу вам помочь?

Судя по записи предварительного сообщения, я принимала звонок из Бёрда. Бёрд Юнит (название тюрьмы). Это название заставило меня вспомнить о моем отце. Была ли это та самая тюрьма, куда его посадили, перед тем как он встретил мою маму? Что-то подсказывало мне, что да.

Мне, наверное, следовало положить трубку, но я оставалась на линии, поэтому, когда нас соединили, мой мозг поплыл.

Был ли отец в тюрьме? Не думаю, прошло достаточно много времени с последнего раза, когда он был в городе, но шанс был.

— Ло? — грубый голос на том конце, наконец, ответил. Это был не он. Я уверена, что и через десять лет узнала бы его голос.

— «Пинз и Нидлз», — повторила я странным голосом. Ладно, тогда зачем кому-то понадобилось звонить в салон из тюрьмы?

Послышалось какое-то шарканье, прежде чем мужчина снова заговорил:

— Мне нужно поговорить с Дексом.

И тут меня осенило, кто это звонил. Был только один человек, который мог позвонить в «Пинз» из тюрьмы — отец Декса. Черт побери!

Это конечно было совсем не мое дело — охранять его от звонков или каких-то других житейских неурядиц, но я заставила себя забыть об этом. Он был в таком ужасном настроении, с тех пор как я отшила его в кинотеатре, а это могло приободрить его. Не было ни одного чертого сомнения, что Декс не захочет говорить со своим отцом.

— Его нет на месте. Я могу передать ваше сообщение, — ага, которое будет записано невидимыми чернилами.

— Я знаю, этот говнюк там, — мужчина, старший Локк, фыркнул. — Тащи его к телефону.

Ох. Черт. Нет.

— Его сейчас нет. Хотите оставить сообщение? — я осадила его, в точности имитируя Декса, когда тот злится.

— Он