Автобус с шипением останавливается на углу, у заправки, и двери открываются. Смотритель Бозе встает так, чтобы загородить проход.
– Мы двинемся по Мэйн-стрит к кинотеатру, – сообщает он. – Прямо туда, ясно? Никаких посторонних делишек.
Бринн фыркает, услышав его слова, и тут же прикрывает рот рукой. Мы стараемся кивать медленно и задумчиво, словно принимаем его слова всерьез. Он закатывает глаза, явно недовольный нами.
Мы выходим из автобуса и стоим, поджидая, пока соберутся все. Воздух пахнет бензином и мусором – от свалки неподалеку. Почему-то, несмотря на то, что нам предстоит важная задача, внезапная свобода словно заражает нас. Мы невольно улыбаемся, позволяя себе насладиться этими короткими мгновениями, отвлекающими нас от нашей ненормальной жизни. Сидни улыбается мне.
Смотритель Бозе ведет нас вперед, но несколько девушек держатся позади. Я высматриваю Джексона, опасаясь, что смотритель заметит его раньше, чем я.
Мы идем дальше по Мэйн-стрит, проходя мимо людей, которые не здороваются с нами, хотя мы ведем себя очень вежливо. Большинство из них отводит глаза.
Когда Аннализа останавливается, рассматривая витрину магазина, в нашу сторону идет женщина с маленькой девочкой. Проходя мимо нас, она берет девочку за руку, чтобы та шла поближе к ней. Женщина не смотрит на меня, в отличие от девочки. Она изучает меня большими синими глазами, засунув палец в рот. Я улыбаюсь и машу ей рукой.
Девочка улыбается в ответ – у нее не хватает нескольких зубов, но она выглядит радостно. Уходя прочь, она несколько раз оглядывается на меня через плечо, а потом вынимает палец изо рта и машет мне в ответ. Мама тянет ее за собой и велит не отставать.
– Она такая милая, – говорю я.
Бринн, подойдя ко мне, тоже смотрит ей вслед.
– Я бы приобрела несколько, – произносит она, показывая на девочку, но с такой интонацией, будто покупает что-то в магазине.
Мы обе смеемся.
Кинотеатр на Мэйн-стрит старомодный, билетная касса стоит отдельно, рядом с основным зданием. Мальчик, продающий билеты, – он немногим старше нас – отводит глаза. Когда он берет деньги, у него заметно дрожат руки и он явно старается нас не касаться.
– Спасибо, – откликается Аннализа, наклонившись, чтобы поцеловать прозрачное стекло.
На нем остается красная помада. Мальчик смотрит на нее, и его горло заметно дергается.
– Идемте, – говорит Марчелла, схватив Аннализу за руки. – Рано еще пугать мальчиков, вечер только начинается.
Аннализа смеется, и мы входим внутрь. Вход выглядит впечатляюще, он украшен алой тканью, а по всему холлу расставлены фигуры знаменитых актрис, чтобы посетители могли с ними сфотографироваться. Пока остальные рассматривают их, мы с Сидни направляемся прямо к буфету – в первую очередь чтобы высматривать Джексона, но на самом деле чтобы она смогла купить попкорн, а я конфеты и для того, чтобы поискать его.
Стоять в очереди вместе с другими людьми – восхитительно. Я уверена, что не должна испытывать такого восторга. Но мы с Сидни обмениваемся улыбками, подслушивая, как люди разговаривают о своей жизни. О работе. О любимом лимонаде.
Мне внезапно приходит в голову, что мы с подругами не говорим о будущем – по крайней мере в деталях. Академия убеждает, что мы должны доверять им, ведь они знают, что для нас лучше. Это явная ложь. О нашем будущем по-настоящему задумывалась разве что Леннон Роуз. И вскоре после этого… она исчезла.
Я рассматриваю людей, стоящих в очереди, надеясь, что, когда все кончится, стану такой же, как они. Смогу принимать собственные решения. Или же мистер Петров передаст нас другому мужчине – тому, за которого мы должны будем выйти замуж? А может, наши родители скажут нам, что мы должны очаровывать конкурентов наших отцов?
Школа использует нас, использует наше будущее, наш потенциал. Я не уверена, для чего именно. Думаю, нас специально обучили не задумываться о других возможностях.
Смотритель угрюмо окликает нас, призывая поторопиться. Мы не можем ускорить очередь, но я все равно оглядываюсь на него и послушно улыбаюсь. Я чувствую, что он следит за каждым человеком, который оказывается рядом с нами. Но через некоторое время он, видимо, сдается и отходит ждать нас у входа в кинозал.
Нам разрешается купить в ларьке что-то одно – так рекомендовал доктор Грогер. «Вы должны научиться делать выбор сдержанно, основываясь на том, что вы выучили здесь».
Что ж, очевидно, что я возьму конфет. Мне кажется, это хороший выбор.
Как только я покупаю конфеты, а Сидни – большую порцию попкорна, мы встречаемся с остальными у девятого зала. Меня удивляет, насколько он большой – все эти сиденья и огромный экран.
Собирается немало народу, так что нам всем не удается сесть рядом. Смотритель разрешает нам с Сидни занять два места в заднем ряду. Аннализа и остальные решают подсесть ближе к экрану и просят смотрителя сесть с ними. Они будут пытаться отвлечь его, пока я разговариваю с Джексоном. Если Джексон вообще придет.
В помещении внезапно темнеет, и я испуганно ахаю, не сразу сообразив, что так и задумано. Экран увеличивается, звук становится громче, и чей-то голос сообщает нам, что сейчас мы увидим трейлеры фильмов, которые скоро выйдут.
Мы смотрим их без особого интереса, хотя в трейлерах появляются вооруженные мужчины, мужчины в быстрых машинах и мужчины, которые прыгают с небоскреба на небоскреб. В вестибюле мы видели постеры фильмов, которые были куда интереснее.
Я чувствую нарастающее нетерпение и тут внезапно замечаю движение на краю ряда. Незаметно взглянув в ту сторону, я замечаю, что кто-то садится рядом со мной, и, увидев, что это Джексон, я энергично откусываю очередной кусок лакрицы.
Джексон запыхался, он смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Наверное, от беспокойства. Мы не виделись целую неделю.
Скользнув взглядом по нему, я смотрю куда-то в темный зал. А затем, нахмурившись, спрашиваю:
– Когда ты собирался рассказать мне о своей матери?
Он проводит рукой по волосам и шепотом произносит:
– Черт.
– Джексон, – шепчет Сидни, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть на него. Она быстро убеждается, что смотритель не заметил, что Джексон сел рядом с нами. – Должна отметить, я была уверена, что ты придешь.
Я с упреком смотрю на нее, она прижимает палец к губам и возвращается к просмотру фильма.
– Нам нужно поговорить, – шепчет он мне, и в его голосе слышится отчаяние.
– О, вот как? – спрашиваю я.
Похоже, ему не нравится моя холодность, но мне все равно, что он подумает о моем поведении. Впервые я могу вести себя так, как хочу. Выражать себя, следовать своим мыслям
