Поспешно обернувшись, я с тревогой замечаю, что смотритель Бозе появился у дорожки. Сейчас девушки бегут по другую сторону здания, но, когда они завернут за угол, он увидит, что меня нет среди них.
Я испуганно вскакиваю. Джексон тоже встает, и я вижу, как он стискивает зубы, заметив смотрителя. Повернувшись ко мне, он смотрит на меня умоляюще, надеясь, что я соглашусь сбежать.
К моему облегчению, смотритель, чем-то расстроенный, снова входит в здание, словно у него нет времени дожидаться учениц. Я выдыхаю, прижав руку к груди.
– Мне пора, – говорю я.
Джексон с нетерпением смотрит на меня.
– Мена, – с болью в голосе шепчет он, но не пытается остановить меня, когда я иду к забору.
Я прихожу к убеждению, что начну собирать улики, совсем как в фильмах, которые нам разрешают смотреть. Если я что-нибудь найду, передам это Джексону. Не знаю точно, что он потом собирается делать с этой информацией. Но его слова звучали так, словно он нам поможет.
– Пожалуйста, будь осторожна, – просит Джексон.
Я улыбаюсь и обещаю, что буду. Я сообщаю ему, что следующая пробежка у нас во вторник.
– Забавно. Я как раз буду шататься в этих лесах рано поутру. Думаешь, нам стоит встретиться?
Прежде чем я успеваю ответить, он щелкает пальцами.
– Погоди, – говорит он, взглянув на рюкзак, и вытаскивает из него маленький листок бумаги.
– Я записал свой номер, – поясняет он. – Позвони мне, чтобы я знал, что у тебя все в порядке.
Я беру бумажку и смотрю на номер.
– Попытаюсь, – соглашаюсь я. – А… моя подруга? – Я с надеждой смотрю на него. – Ее фамилия Сколар. А маму зовут Диана.
– Леннон Роуз Сколар, – кивает Джексон. – Понял. Я найду ее. Где-то ведь она должна быть.
Мы пробираемся к дыре в заборе, и я оборачиваюсь к Джексону, прежде чем пробраться через нее.
– Спасибо, – говорю я. – Спасибо, что помогаешь мне.
Его нижняя губа напрягается, но потом его лицо озаряет широкая улыбка, которой он, наверное, хочет меня очаровать. И она действительно очаровательна. Но я замечаю, что его глаза не улыбаются. Джексон выглядит грустным. Одиноким. Он негромко прощается, и я пролезаю через дыру в заборе.
Как только он уходит, я отлепляю пластырь, который он мне дал, и вижу, что красная царапина никуда не делась с моей ладони. И решаю не говорить о ней врачу, чтобы она осталась мне на память.
Глава 15
Когда девушки в последний раз огибают здание, я выскальзываю из-за кустов и бегу рядом с Сидни. Она осматривает меня, ее нос покраснел от холода, ее глаза блестят.
– Как все прошло? – спрашивает она, шумно дыша.
– Я так много должна тебе рассказать, – отвечаю я, осматриваясь по сторонам.
Она улыбается, но не замедляет шага, не спрашивает о том, удалось ли мне добыть номер Леннон Роуз. На бегу я приближаюсь к ней – она смущенно смотрит на меня и хихикает.
– Что? – спрашивает она.
– Прошлым вечером я прочла стихотворение, – шепчу я.
Сидни бежит, не замедляя шага.
– Правда? А где ты его нашла?
Я прошу ее держать это в секрете, потому что не хочу, чтобы другие девушки об этом узнали.
– Оно называлось «Девочки с острыми колышками», – говорю я. – И… оно о том, как девочки защищали себя. Они убивали мужчин, которые…
Сидни резко останавливается, так что я оказываюсь на несколько шагов впереди нее и только потом успеваю затормозить. Она испуганно смотрит на меня.
– О чем ты вообще говоришь, Мена? Зачем ты такое читаешь?
Я возвращаюсь к ней, вежливо кивая остальным девушкам, пробегающим мимо нас. – Я нашла это стихотворение, – ответила я. – И девочки были…
– Прекрати. – Сидни поднимает руку. – Ты сама себя слышишь? Ты только что сказала… – Она не может повторить мои слова. – Мужчины здесь, чтобы руководить нами, – продолжает она, понизив голос. – Почему ты так неуважительно отзываешься о них?
Я смотрю на нее и замечаю, что она искренне беспокоится обо мне. И я словно предвижу, что она скажет дальше. Она скажет, что мужчины…
– …делают все в наших интересах, – заканчивает она.
Меня начинает подташнивать. Могу лишь гадать, что было во вчерашних витаминах.
Я киваю Сидни и дружелюбно улыбаюсь, приглашая ее продолжить пробежку. Она снова переходит на бег, легко ответив мне такой же улыбкой.
– Я скучаю по Леннон Роуз, – говорю я, чтобы ее проверить.
– Я понимаю, – произносит Сидни с подчеркнутым сочувствием. – Так жаль, что у ее родителей возникли финансовые проблемы. Академия – уникальное учебное заведение. Не все могут ее себе позволить.
Нервно сглотнув, я молча соглашаюсь. Мы бежим дальше, и меня приводит в ужас одна только мысль о том, что Сидни не помнит, как грустила о Леннон Роуз. Точно так же, как она забыла про Ребекку и мистера Вольфи.
Я решаю больше не говорить с ней о стихах – пока не говорить. Я боюсь ее реакции. И я благодарна, что она сама больше не поднимает эту тему. Хотя мне самой ужасно не по душе держать что-то в секрете от нее. Мне приходит в голову, что, может быть, именно поэтому Леннон Роуз не рассказала нам ничего о стихах. Она боялась, что мы не поймем. Или, что еще хуже, расскажем обо всем психоаналитику.
У меня возникает странное чувство – будто в моей голове сосуществуют одновременно две истории. Понятия не имею, как объяснить это Сидни.
– Прости мне мою грубость, – говорит Сидни, когда мы заканчиваем пробежку. Я просто не хотела, чтобы у тебя были проблемы из-за непослушания. Подумай, что бы на это сказал Антон.
– А что, если Антон не всегда прав? – тихо спрашиваю я.
Сидни молча обдумывает сказанное, но тут открывается металлическая дверь. Появляется смотритель Бозе, и мы все дружно улыбаемся.
Смотритель окидывает взглядом наши лица и жестом приглашает внутрь. Он выглядит сердитым – и я задумываюсь о том, зачем он выходил в первый раз. Наверное, кого-то искал.
Я быстро прохожу мимо него, с облегчением отмечая, что настроение у него испортилось не из-за меня. Но, обернувшись, я вижу, как он хватает Ребекку за локоть, заставляя ее резко остановиться.
– Антон тебя искал, – говорит он, и его взгляд ясно дает понять, что она должна отправиться к нему немедленно. Она отшатывается, но не пытается высвободить руку.
– Зачем? – тихо спрашивает Ребекка.
– Думаю, ты знаешь, – с усмешкой отвечает смотритель Бозе. – А теперь заткнись и делай, что тебе велят.
От того, как он это произносит, во мне вспыхивает искра гнева. Мне хочется огрызнуться на него и сказать, чтобы он не говорил с ней так. Я начинаю осознавать, как необычна наша жизнь здесь. И чем больше я
