Потому что я Бумажная Девушка, а он – мой Король.
* * *Мы ужинаем в покоях госпожи Эйры, а потом отправляемся во Внутренние Дворы. Театр теней – древняя традиция нашего королевства. У нас в Сяньцзо на некоторых праздниках тоже были такие представления с вырезанными из тонких дощечек куклами на палочках, которыми управляли актеры, скрытые под сценой. Сцену загораживал экран из рисовой бумаги, и на нем, подсвеченном с обратной стороны огнем жаровен, танцевали силуэты. Но сегодня, когда мы входим в высокий зрительный зал с огромной сценой и несколькими слоями шелковых завес, свисающих с потолка, я сразу понимаю, что нас ждет зрелище совсем другого рода. Вдоль края сцены идет глубокая горизонтальная ниша, в которой пылает огонь.
– Я очень волнуюсь из-за сегодняшней нашей встречи с Королем, – тихонько говорит Аоки, занимая место рядом со мной. Однако ее голос и так едва слышен в гуле голосов – в театр прибывает публика, кругом звучат обрывки разговоров, веселый смех. – Знаешь, я думала, после праздника на прошлой неделе он сразу вызовет тебя к себе. Он ведь так рад был тебя видеть! Но, наверное, он слишком занят – за всю неделю не вызывал ни одной из нас.
Она озабоченно хмурится.
– Может, это как-то связано с Порчей, – говорю я.
Майна, сидящая по другую сторону, резко подается ко мне.
– Он говорил с тобой о Порче?
Я киваю.
– И что конкретно он говорил?
– Что она становится все сильнее. И ничто не помогает с ней справиться.
Она отводит глаза, ее ледяной взгляд сверкает.
– Что такое? – спрашиваю я ее, пока Аоки отвлекается на Чжэнь и о чем-то с ней щебечет.
– Да, дела в последнее время обстоят довольно скверно, – шепчет Майна. – Все кланы об этом знают. Перед тем, как меня отправили в дворец, отец говорил, что собирается на совет вместе с главами основных кланов демонов, чтобы обсудить Порчу и способы борьбы с ней.
– Король считает, что это боги карают наше королевство.
– За что именно?
– Понятия не имею, – отвечаю я, и она снова поворачивается к сцене, но смотрит рассеянно, думая о своем.
Аоки и Чжэнь обсуждают свои наряды. Аоки разочарованно приподнимает край светло-желтого, песочного цвета кимоно с широкой юбкой и золотым поясом.
– В таком бледном наряде Король меня вообще не заметит, – жалуется она.
Блю садится перед нами и бросает на Аоки взгляд через плечо.
– Конечно, не заметит, – ядовито говорит она. – У тебя в этом платье такой цвет лица, как будто ты больна.
Я бросаю на нее сердитый взгляд.
– Ничего подобного, она выглядит прекрасно.
Блю переводит взгляд на меня.
– О, Девятая, похоже, Мастер Тэкоа не зря что-то там говорил про огонь! Ты похожа на светильник, – она презрительно поджимает губы. – Печально видеть, как некоторым приходится настолько… откровенно пытаться привлечь внимание Короля. Малышке Аоки хотя бы нет нужды так отчаянно стараться. Король говорил мне, что она на удивление искусна в постели.
К моему изумлению, Аоки сияет широкой улыбкой. Когда Блю отворачивается, она восторженно шепчет мне:
– Леи, ты слышала? Королю нравится быть со мной! Он мной доволен!
Я невольно морщусь.
– Ты считаешь это хорошей новостью?
По ее лицу пробегает тень обиды. Мои слова ее задели.
– Я же говорила тебе на празднике, Леи. Король добр ко мне.
– Только до тех пор, пока получает от тебя то, что хочет, – огрызаюсь я, чувствуя, что всерьез завожусь.
В этот миг светильники в зале гаснут. Театр погружается в тишину ожидания.
– Я думала, ты за меня порадуешься, – шепчет Аоки. В темноте я не могу разглядеть ее лицо.
Мои губы невольно кривятся.
– Аоки… – начинаю я, но она отворачивается и нарочито пристально смотрит на сцену, слегка отодвигаясь в сторону.
Майна легонько толкает меня в бок.
– Не нам судить Аоки за ее чувства, – шепчет она едва слышно.
Я все еще думаю, что ей ответить, когда на сцене появляется танцовщица – демоница-газель. Она танцует под бой барабанов. В отличие от театра теней, который мне знаком – того, где актеры водят за палочки деревянных кукол, – эта актриса сама кукла. На ней деревянный каркас, повторяющий формы ее тела. Она танцует между несколькими слоями легких завес, и ее огромная тень на ткани повторяет каждое ее движение.
Среди толпы слышны приглушенные возгласы.
Я кошусь на Майну.
– А где Король? Кажется, он собирался присутствовать.
Она открывает рот, чтобы мне ответить, но не успевает. Ее обрывает громкий крик.
Сначала я думаю, что это часть представления, что кричат на сцене. Но потом слышится еще один крик, и еще, и еще, и вот уже зрители один за другим вскакивают на ноги с криками и воплями, и я понимаю, что к спектаклю это отношения не имеет.
Что-то случилось. Что-то плохое.
* * *Театр захлестывает паника. Она ощущается физически, кипит и переливается через край. Все вокруг нас – люди, демоны – беспорядочно толпятся, пытаются бежать, спотыкаясь о подушки для сидения и друг о друга.
Над головами с шумом пролетает нечто, рассыпающее искры. Это горящая стрела. Она пронизывает одну из шелковых завес, и та тут же вспыхивает, стремительно превращаясь в пелену огня. Еще несколько стрел следуют за первой, и через пару секунд все каскады экранов полыхают, сыплются на пол горящими клочьями. Я прикрываю лицо руками при виде следующего залпа – стрелы свистят прямо над нашими головами. Танцовщица мечется по сцене, пытаясь спастись, силуэт ее деревянного кукольного каркаса отбрасывает на стены безумные искаженные тени – страшная пародия на танец, который она должна была исполнять.
Майна хватает меня за руку и вздергивает на ноги.
– Нужно выбираться отсюда, – говорит она резко, но удивительно спокойно.
Я едва могу расслышать ее голос сквозь панические вопли и треск огня. Как же он быстро распространился! Уже весь зал охвачен желто-белыми языками пламени.
– Что… что происходит? – кричу я.
– Нападение. Наверняка очередное покушение на Короля.
Ступени, ведущие к сцене, пусты. Те, кто занимал эти почетные места, сейчас толпятся у выхода в задней части театра, толкаясь и мешая друг другу. Сквозь клубы дыма я вижу госпожу Эйру, которая выводит Чжэнь и Чжинь, одна из сестер сильно хромает. Впереди, у самого выхода, мадам Химура хриплыми выкриками направляет остальных девушек.
Вспышка иссиня-черных волос – это Блю. Мадам Химура толкает ее в спину, побуждая идти быстрее, Блю беспомощно вертит головой, ее лицо залито слезами.
Аоки хватает меня за руку.
– Леи, – в ужасе стонет она. Глаза ее широко распахнуты, в них отражается пляшущее пламя.
– Не волнуйся, – я крепко сжимаю ее пальцы. – Я здесь. Все будет хорошо.
Я тащу ее за собой вслед за Майной, и тут у нас над головой трескается потолочная балка и обрушивается с ужасным грохотом, преграждая
