– Я тоже очень по ним скучаю, – шепчу я. – По своим родным. Тут все беспрестанно твердят, что я должна их забыть, но я не могу просто взять и от них отказаться.
В голосе Майны слышится ярость.
– Так не отказывайся. Я вот не отказалась.
– Разве это не делает жизнь еще труднее?
Она кивает.
– Делает. Но я и не хочу, чтобы моя жизнь была легкой. Я хочу, чтобы она была осмысленной.
* * *Вернувшись в Женский Двор – и потом целый день, – я думаю об этих ее словах, то и дело повторяю их про себя. Они словно укореняются во мне. Растут. Разворачиваются. Каждый раз, когда наши с Майной взгляды встречаются – глаза Майны кажутся теплыми из-за нашей общей тайны, но пылают и другим чувством, – каждый раз, когда мы идем вместе по коридору, держась друг к другу на дюйм ближе, чем прежде, я чувствую, как бьется птица в моей груди о прутья клетки. Это не только физическое желание, это жажда той самой жизни, о которой Майна говорила мне под деревом имен. Жажда отваги, которая звучала в ее словах.
Я не хочу, чтобы моя жизнь была легкой. Я хочу, чтобы она была осмысленной.
Образ старухи, бывшей Бумажной Девушки, рыдающей на берегу реки во время праздника, снова и снова возвращается ко мне. Ее искаженное лицо с опадающей кожей, отчаяние в глазах. Все это время я старалась как-то наладить свою жизнь во дворце, соответствовать ожиданиям других. Неужели я была так близка к тому, чтобы потерять себя?
Ту себя, которой я хочу стать на самом деле?
Этой ночью я жду, когда весь дом погрузится в сон, а потом проскальзываю в комнату Майны.
Она мгновенно вскакивает с постели мне навстречу.
– Леи? Что ты делаешь?
Я пересекаю спальню в несколько шагов, прижимаю Майну к стене.
– Посылаю легкую жизнь куда подальше, – отвечаю я и прижимаю губы к ее губам.
Глава двадцать первая
Она каменеет от моего прикосновения.
– Подожди, – шепчет она.
Мое дыхание учащается.
– Разве мы не достаточно долго ждали?
Короткая пауза – и она отвечает на поцелуй.
По моему телу прокатывается волна дрожи. С тихим стоном Майна закидывает руки мне на шею, гладит волосы, губы ее жадно раскрываются навстречу моим. Мы сразу попадаем в единый ритм, как будто это не первый наш поцелуй, а стотысячный, выверенный танец, любимая обеими песня. Майна делала это раньше? Эта мысль вспыхивает и гаснет. Или все дело в том, что это мы двое – я и она, и то, что с нами происходит, совершенно правильно, именно так, как должно быть.
Я касаюсь кончика ее языка своим. На вкус она словно свежий ливень, словно неистовая чистая буря, ее дыхание пахнет опасностью и жизнью.
Желание пульсирует во мне, пробирает насквозь электрическими волнами. Я притягиваю ее еще ближе, наш поцелуй становится все более неистовым. Она чуть прикусывает мою нижнюю губу, и тепло растекается у меня в животе, полыхает жаром между ног, пульсирует огнем, полным страсти. Мои пальцы скользят по шелковистой ткани ее ночной сорочки. Тело Майны такое прекрасное, стройное, мускулистое, твердое, что от ее красоты даже больно. Я хочу познать ее всю, слиться с ней воедино. Даже так – прижавшись кожей к коже, – мы недостаточно близки.
Рука Майны гладит меня по спине, обнимает за талию. Я часто дышу, пылая изнутри, словно огонь вот-вот вырвется наружу. Мелькает безумная мысль, что об этом огне и говорил Мастер Тэкоа, когда впал в провидческий транс – о красном пламени внутри меня. Но как это пламя может сжечь дворец?
Нет, это тайный огонь, который может зажечь – и которым может согреться, – лишь одна-единственная девушка, чьи губы сейчас сливаются с моими.
Мы прерываем поцелуй, едва не задыхаясь.
Майна прижимается лбом к моему лбу.
– Ну вот, – шепчет она, отдышавшись. – Может, трудная жизнь и не так плоха, как может показаться.
Я тихо смеюсь.
– Это ты так шутишь?
– Ты же знаешь, что у меня есть чувство юмора.
– Докажи. Пошути еще раз.
– Может, лучше я тебя еще раз поцелую? – предлагает она, и в глазах ее мерцает улыбка.
Сердце трепещет, вырываясь из груди, когда она снова приникает ко мне губами. Но в этот миг из коридора слышится звук шагов.
Мы отшатываемся друг от друга, Майна, широко распахнув глаза, прижимает ладонь к моему рту, чтобы я не издала ни звука. Время мучительно замедляется, но шаги удаляются и затихают. За несколько комнат от нас слышен звук закрывающейся двери.
Майна отпускает меня.
– Тебе нужно идти, – шепчет она, и как мне ни тяжело это признавать, она права.
Перед тем как уйти, я еще раз беру ее за руку, наши пальцы переплетаются в темноте.
Она тихо и нежно целует меня. Потом отстраняется.
– Не приходи ко мне завтра, – говорит она, и все во мне обрывается. Но она продолжает, улыбаясь: – Я сама к тебе приду.
– Попробуй только обмануть, – отзываюсь я.
Лицо ее становится серьезным.
– Я всегда держу обещания, Леи. Чего бы мне это ни стоило.
* * *Следующим вечером мы собираемся на представление театра теней, и за несколько часов до начала Лилл одевает и причесывает меня. На этот раз она принесла мне ярко-оранжевое платье ципао. Отделка рукавов и подола и ярко-золотая вышивка создают впечатление, что я объята пламенем. Лилл дополняет образ ярко-красной губной помадой, а волосы собирает в низкий тяжелый узел.
– Теперь, госпожа, вы одеты под цвет листьев, – улыбается она, отойдя на шаг, чтобы полюбоваться.
Я приподнимаю бровь.
– Ты уверена, что не перестаралась?
Лилл обычно старается свести мой макияж к минимуму, и ее вкусы в одежде, на мое счастье, скромнее, чем у горничных других девушек. Но сегодняшний наряд… я в нем похожа на живой факел.
– Госпожа, с той скверной ночи Король еще ни разу вас не вызывал. Неужели вы не хотите привлечь его внимание? Чтобы он снова возжелал вас?
Я поспешно отворачиваюсь, скрывая выражение омерзения на лице. Порой мне жаль, что Лилл так молода, но иногда мне, наоборот, нужно напоминать себе, что она всего лишь девочка. Ей столько же лет, сколько было мне, когда забрали мою мать. Я вспоминаю, как воспринимала мир тогда – черно-белым, не знающим оттенков. Все делилось на правильное и неправильное, как две стороны монетки. Лилл считает, что я должна искать внимания Короля-Демона, стремиться привлечь его. Что мой прошлый провал был всего лишь ошибкой,
